Шрифт:
– Да.
Вокруг собрались ротозеи. Они его раздражали. Еще его раздражала вонь автомобильных выхлопов. И полицейский. У него было широкое костистое лицо боксера легкого веса.
Полицейский осветил фонарем пассажирское сиденье «форда-мондео».
– Откуда вы едете, доктор Джоэль?
Томас решил держаться как можно ближе к правде.
– Из Барнса. Ездил в гости к друзьям.
– Вы здорово отклонились от короткой дороги, если направляетесь в Челтнем.
Томас мысленно выругался.
– Ну… понимаете, я легко теряюсь в Лондоне.
Офицер открыл дверь со стороны пассажира и взял лежавшие на сиденье кассеты. В свете салона он рассмотрел одну из них и повернулся к Томасу.
– Вы поклонник Рэя Чарльза?
– Да.
– Georgia on my Mind – великая песня. – Офицер улыбнулся холодной мимолетной улыбкой.
Томас спросил себя, означает ли она что-нибудь. Неужели они знают, что он весь вечер следил за доктором Теннентом?
– Что на второй кассете, сэр? Что на ней записано?
– Рабочие материалы.
– Где вы работаете?
– Я ученый… Работаю на правительство. Информация на пленке – секретна. Я вынужден просить вас, чтобы вы немедленно положили ее на место.
Офицер был слегка обескуражен. Он положил кассеты обратно на сиденье. Томас наслаждался моментом. Он запустил руку в карман и сжал пальцами лежащую там монету. Затем, уже около полицейской машины, когда офицер вынимал аппарат для получения алкогольной пробы, он подбросил ее и поймал в ладонь.
Решка.
– У вас сегодня удачный день, офицер, – сказал он.
Тест на алкоголь ничего не показал. Полицейский попросил Томаса подуть в аппарат еще раз, но снова безрезультатно. Поэтому он прочитал Томасу короткую лекцию о безопасности дорожного движения и отпустил его, подробно рассказав, как выехать на М-4.
Кладбище располагалось почти по дороге.
Было половина первого ночи. Томас взял фонарь, который доктор Джоэль держал в бардачке автомобиля. Кладбищенские ворота были закрыты, и ему пришлось перелезть через них. С краю было светло, так как сюда доходил свет уличных фонарей, но далее вглубь территория кладбища темнела, словно озеро в безлунную ночь.
Он включил фонарь, миновал автомобильную стоянку, часовню и быстро пошел по ухоженной широкой тропе.
Новые могилы располагались дальше. Ему не нужно было вглядываться в могильные камни, их обозначал блеск слюды цветочных букетов, запах цветов и недавно потревоженной земли.
Целых пять минут быстрой ходьбы понадобилось, чтобы достичь нужного ряда, в котором находилась могила матери. Он молча стоял, освещая землю и траву лучом фонаря, и его злоба росла.
Сука.
Она была здесь, под землей, жесткая и безмолвная – такая, какой он в последний раз держал ее в своих руках, такая, как и все остальные здесь. Мертвая. Недвижная. Больше не человек. Труп.
Он некоторое время молча смотрел в землю, затем вдруг закричал:
– Ты, глупая сука, зачем тебе понадобилось умирать?! Зачем?! – Его голос сорвался на визг. – Зачем?! Зачем?! Зачем?!
Он упал на колени. По небу ползла луна, почти полная, но не совсем. Она была похожа на погнутую монету.
Он прижался лицом к земле и втянул воздух носом, пытаясь уловить хоть слабый отголосок духов «Шанель номер пять». Ничего. Пахнет лишь землей и травой. Он встал с колен, пнул траву, отправив кусок дерна лететь в темноту.
Ну и лежи здесь, сука. Мне все равно.
Затем выкрикнул:
– Лежи здесь всю чертову ночь!
35
Страх барабанной дробью ворвался в сон Майкла.
Сумрак был ужасающе громким, оглушительным, давящим. Майкл угодил в него, мгновенно перейдя из глубокого сна в настороженное бодрствование.
В спальне кто-то был. Он слышал шаги по полу, смутно видел остановившуюся у окна темную фигуру.
О господи.
Он вспомнил о машине, стоявшей вечером у его дома. Этой машины испугалась Аманда…
Аманда?
Все возвращалось.
Здесь была Аманда, они занимались любовью…
Где она? Он провел рукой рядом с собой и ощутил только простыню. Страх пронзил все его существо. Позвонить в полицию. Найти какое-нибудь оружие.
Повторяющееся металлическое лязганье. Латунные кольца занавесок бьются друг о дружку. В комнату ворвался вертикальный столб дневного света, на фоне которого стоящая у окна фигура казалась призраком.