Такие певцы, как Керкер, исполнявшие тексты типа гимна Эхнатона Солнцу, известного по еврейской адаптации, представленной в псалме 104, могли способствовать знакомству с ним ханаанцев. Короткая красочная любовная лирика, представленная в «Песне песней» Соломона, похоже, сохранила следы египетского влияния, принесенные в Ханаан благодаря репертуару таких певцов, как Та-нет-Нот.

Рис. 57.Микенский сосуд (ритон) с изображением осьминога из Рас-Шамры между XIV–XIII веками до н. э. (по Шефферу)

Несколько хвалебных гимнов, представленных в аккадской силлабической клинописи, указывают на прямое влияние месопотамских псалмов. Однако, как показали приведенные нами цитаты из амарнских табличек, существует и местная ханаанская традиция исполнения псалмов, память о которых сохранилась в еврейской Псалтыри.

Помимо явного влияния ханаанской культуры в форме, мотивах и образах, «местные» исполнители Хеман и Этхан упомянуты как авторы соответственно 88-го и 89-го псалмов. Они являются такими же легендарными фигурами, как сочинившие героическую песнь о Соломоне Еман, Халкол и Дарда, упомянутые в Ветхом Завете (3 Цар., 4: 31). Таким образом, практически не приходится сомневаться в том, что «местное» и означает «ханаанское».

Правда, в ветхозаветной традиции скорее имелись в виду прозаические, а не поэтические произведения, хотя в древней семитской традиции мудрость и поэтическое мастерство в равной степени являлись проявлениями духа и часто соединялись, особенно в таких серьезных жанрах, как храмовое пение. Мы согласны с У. Олбрайт, которая предположила, что наименование этих людей «сыновьями Махола» следует считать указанием на их принадлежность не к определенному роду, а к группе хористов или «гильдии певцов», существовавшей при храме.

Кроме музыки, о происхождении которой и разнообразии мы смогли только мельком упомянуть, литература, как было замечено выше, остается высшим художественным достижением ханаанцев. В обеих формах отразилось страстное желание евреев насытить драматизмом главные события их веры и истории.