– Отлично, – заметил Каракоз, – но ты не можешь вот так взять и забрать себе деньги, даже если не давал расписки или обещания вернуть их. Тебя могут заставить поклясться на мощах какого-нибудь святого, что ты не брал денег у этого юноши, и, если ты солжешь, этот святой нашлет на тебя страшные муки. Но я могу научить тебя, как выйти из этого положения, если ты меня хорошенько отблагодаришь.

– Милый друг, – сказал с теплотой Ивез, – ты же знаешь, что мы товарищи, которые поровну делят все, что ни пошлет нам удача. Можешь не сомневаться, я отдам тебе половину моего богатства, то есть пятьсот динаров.

– Прекрасно, – согласился Каракоз. – А совет мой простой. Кто бы ни спросил тебя об этих деньгах, будь то глупец, что доверил их тебе, или судья, или еще кто-нибудь, всегда отвечай «шурулюб».

– Это мудрый совет, и я ему последую, – ответил Ивез.

Прошло несколько месяцев, и вот, наконец, объявился юноша, которому принадлежали деньги, и заявил Ивезу, что теперь он готов открыть свое дело.

– Тш, тш, тш, – зашипел плутишка Ивез, – тш, тш, тш, шурулюб.

Раскрыв глаза от удивления, посетитель вновь повторил свою просьбу.

– Тш, тш, тш, шурулюб, – угрожающе вторил свое Ивез.

– Мои деньги, верни мне мои деньги, – закричал юноша.

– Тш, тш, тш, шурулюб, – не унимался притворщик, выражая на лице удивление и пренебрежение.

– Если ты немедленно не вернешь мне деньги, я позову судью, – гневно пригрозил юноша.

Видя, что все мольбы, увещевания и угрозы тщетны, и слыша в ответ лишь неясное бормотание, оканчивавшееся загадочным словом «шурулюб», юноша, уязвленный до глубины души, пошел жаловаться кадию.

Ивез, получив от судьи послание с требованием немедленно явиться, пришел сразу, храня гробовое молчание. На все вопросы, даже тогда, когда они подкреплялись жестокой поркой, он, не дрогнув, упрямо отвечал: «Тш, тш, тш, шурулюб».

Ситуация дошла до такого абсурда, что в конце концов кадий и его присяжные катались по полу от смеха. Они отпустили обвиняемого, сурово попрекнув при этом истца в том, что он пренебрег простой предосторожностью и отдал деньги, не попросив расписки с кредитора, который, по его собственному признанию, отказывался брать на себя ответственность.

Ивез возвратился домой, радуясь своему успеху, а когда пришел Каракоз и потребовал свою долю, вновь зашипел: «Тш, тш, тш, шурулюб».

– Нет, братец, – возразил удивленный Каракоз, – не делай из меня дурака после того, как я сам научил тебя, как сорвать большой куш. Ты же не собираешься обмануть своего старого верного друга!

Но в ответ только и услышал что знакомое «Тш, тш, тш, шурулюб».

Говорят, что после этого случая родилось расхожее выражение «проглотить чужие деньги под шурулюб».

Халиф Гарун аль-Рашид [132] , проезжая как-то раз по улице на своем коне, заметил почтенного старца, крестьянина, который сажал фиговое дерево. [133]

Поприветствовав его, владыка правоверных поинтересовался, зачем тому понадобилось сажать дерево, плоды которого вряд ли доведется ему попробовать.

– О повелитель всех правоверных! – последовал ответ. – Если будет на то воля Аллаха, он даст мне вкусить плодов этого дерева, если же нет, тогда это сделают за меня мои дети, так же как я пожинаю плоды того, что посадили мой отец и мой дед.

– Сколько тебе лет? – спросил монарх.

– Сто семь, – ответил старик.

– Сто семь?! – воскликнул в изумлении халиф и добавил: – Ну что ж. Если тебе и вправду доведется попробовать плодов этого дерева, обязательно дай мне знать.

Прошло несколько лет, и Гарун уже успел позабыть об этом случае, как вдруг в один прекрасный день ему сообщили, что какой-то пожилой крестьянин просит его аудиенции, утверждая, будто халиф сам велел ему принести корзину плодов смоковницы. Гарун, приказав впустить гостя, к своему удивлению увидел, что перед ним стоит тот самый крестьянин, которого он застал за посадкой дерева и который теперь явился к нему с корзиной отборных плодов инжира с того самого дерева. Повелитель правоверных с величайшим почтением принял подарок, усадил гостя рядом с собой на диван, приказав надеть на него почетную одежду, отсчитал ему по золотому динару за ягоду и с почестями отпустил.

Сын халифа аль-Мамуна, когда старый крестьянин покинул палаты дворца, спросил у своего отца, чем этот необразованный простолюдин заслужил такую милость. «Сын мой, – последовал ответ, – сам Аллах почтил этого человека, и мне ничего не оставалось, как сделать то же самое».

Тем временем старый крестьянин вернулся в свою деревню, ликуя от радости и превознося щедрость и снисходительность своего повелителя. А по соседству с ним жила завистливая и жадная женщина, которая, завидуя удаче своего соседа, решила превзойти его. Она стала донимать своего мужа, пока тот, наконец, не наполнил огромную корзину винными ягодами и не предстал перед дверью царского дворца. На вопрос, что ему нужно, посетитель ответил, что наслышан о справедливости своего повелителя, который щедро наградил его соседа всего за несколько винных ягод, поэтому он решил тоже принести некоторое количество фруктов и получить за них такую же плату. Стражники, выслушав его ответ, передали просьбу халифу, но тот приказал закидать глупца его же ягодами. Вне себя от обиды и злости, этот человек возвратился домой и развелся со своей женой, чья безмерная глупость подвергла его такому стыду.