Шрифт:
Капитан Миядзаки сначала стоял безмолвно и торжественно, но затем, будучи не в состоянии больше сдерживаться, выступил вперед и сказал:
– Пожалуйста, возьмите меня с собой, адмирал.
Угаки жестко ответил:
– У вас здесь дел более чем достаточно. Оставайтесь на месте.
Для Миядзаки это было слишком. Он зарыдал, не стесняясь тех, кто проходил мимо.
На взлетно-посадочной полосе выстроились друг за другом 11 самолетов с ревущими моторами, рядом с ними стояли двадцать два летчика. Начальник штаба Ёкаи не скрывал изумления в связи с этим. Обращаясь к лидеру звена, лейтенанту Накацуру, он спросил насмешливым тоном:
– Разве в приказе говорилось не о трех самолетах?
Молодой человек отвечал взволнованно и с воодушевлением, доходившим до восторга:
– Кто смирится с тем, что операция ограничивается тремя самолетами, когда сам командующий собирается участвовать в атаках самолетов камикадзе на врага? За ним последует каждый самолет моего подразделения.
Услышав этот разговор, адмирал Угаки встал на небольшой постамент и в последний раз обратился к своим подчиненным с речью:
– Это в самом деле трогательно. Неужто вы все хотите умереть вместе со мной?
Руки всех пилотов рванулись вверх под восклицания единодушного согласия. В их искренности не было никакого сомнения. Адмирал Угаки приказал готовиться к взлету, пошел прямо к самолету Накацуру и взобрался на заднее сиденье. Штурмана Накацуру, унтер-офицера Акиёси Эндо, это явно обескуражило. Он подбежал к адмиралу со словами:
– Это мое место, господин адмирал! Вы заняли мое место!
Адмирал Угаки понимающе улыбнулся и сказал:
– Я освободил вас от обязанностей. Вы остаетесь.
Вынести этого Эндо не мог. К всеобщему удивлению, он полез наверх с другой стороны самолета и втиснулся на одно сиденье с адмиралом. Угаки оценил это проявление решимости, добродушно покачал головой и подвинулся, уступая место энергичному молодому человеку. Наконец все было готово для взлета. 11 бомбардировщиков один за другим начали пробег по взлетно-посадочной полосе и поднялись в воздух под прощальные взмахи рук людей, оставшихся на аэродроме.
Четыре самолета из этой эскадрильи были вынуждены приземлиться из-за неполадок в двигателях. Другие продолжили свой полет до Окинавы. Эндо установил радиосвязь с базой и периодически сообщал подробности полета. Во время последнего сеанса связи прозвучало послание адмирала Угаки:
«За неудачу в защите родной страны и разгроме высокомерного неприятеля я несу личную ответственность. Высоко ценю героические усилия офицеров и всего личного состава подчиненных мне войск в течение последних шести месяцев.
Намерен провести боевую операцию на Окинаве, где мои подчиненные пали в бою, как облетает вишневый цвет. Там я пойду на таран и сокрушу самонадеянного врага в духе подлинного „Бусидо“ с твердым убеждением и верой в незыблемость императорской Японии.
Уверен, что личный состав всех подразделений, находившихся под моей командой, поймет мотивы, которыми я руководствовался, преодолеет предстоящие трудности и будет стремиться преобразовать нашу великую Родину так, чтобы она сохранилась в веках.
Да здравствует Его Величество Император!»
Этот сеанс связи завершился в 19.24 прорывавшимся сквозь помехи донесением о том, что самолет командующего врезался во вражескую цель. Примерно в то же время послали свои донесения о роковом пике шесть других самолетов. [41]
Адмирал Угаки, видимо, решил участвовать в операции камикадзе еще в то время, когда принимал командование над 5-м воздушным флотом. От него нередко слышали реплики относительно того, что каждому пилоту в отдельности и всем вместе следует воспользоваться шансом участия в операции камикадзе. Каждый поступок адмирала свидетельствовал о его решимости следовать своему убеждению.
41
ВМС США не зарегистрировали в этот день, 15 августа 1945 года, никаких атак камикадзе.
Рикихэй Иногути
Глава 18
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ АДМИРАЛА ОНИСИ
(август 1945 г.)
Япония
Высадка неприятеля на Иводзиму и нависшая угроза вторжения на Окинаву и самые крупные острова Японии полностью подтвердили целесообразность тактики, предложенной адмиралом Ониси. Теперь не оставалось сомнений, что обычные атаки против войск США, обладающих подавляющим превосходством в силах и средствах, бессмысленны. Неизбежным следствием этого стали принятие тактики камикадзе всеми вооруженными силами, а также боевые вылеты специальных ударных подразделений ВВС с Формозы и позже с острова Кюсю.
В начале марта меня перевели приказом в штаб 10-го воздушного флота, считавшегося резервом 5-го воздушного флота. По возвращении на родину я воспользовался личным знакомством с высокопоставленными офицерами флота, чтобы добиваться их содействия в отзыве адмирала Ониси в Токио и принятии им командования всеми операциями на море. Я был более чем уверен, что адмирал именно тот человек, который необходим для этой работы.
Но мои усилия оказались напрасными. Все представители Верховного командования в Токио придерживались мнения, что адмирал Ониси незаменим именно на том посту, который занимает. Не без разочарования я взялся за выполнение своих новых обязанностей, которые сводились главным образом к посещению баз 10-го воздушного флота с целью ознакомления их личного состава с операциями камикадзе на Филиппинах. Полагали, что это поможет привить молодым пилотам больший энтузиазм в учении и укрепит их боевой дух. В июне моя поездка закончилась, и я получил под свою команду авиагруппу, базировавшуюся в Судзуке.