Осенью, незадолго до прибытия нового пополнения, солдаты, у которых закончился срок службы в армии, отправлялись домой. Отслужившие свой срок пехотинцы часто оказывались в одном поезде с кавалеристами. Как-то я сопровождал группу гусар, веселых и слегка выпивших. Когда мы пришли на станцию и вышли на перрон, на другом конце перрона появилась небольшая группа наших гренадер.

– Пехота, прекрати поднимать пыль! – заорали мои гусары (пехотинцы постоянно обвиняли кавалеристов в том, что они поднимают пыль).

В тот же момент завязалась драка. Но буквально через несколько секунд распахнулась двери вокзала, ведущие на платформу, из которых выскочили жандармы, очевидно готовые к подобным инцидентам. Они быстро успокоили скандалистов и тут же засунули ошеломленных солдат в поезд. С этого момента солдаты находились «в резерве».

Солдаты, не отслужившие полный срок по какой-либо причине, например по инвалидности, не зачислялись в резерв после увольнения из армии, а считались как «вернувшиеся в первоначальное состояние»; формулировка, вызывавшая всеобщее изумление.

Офицерская столовая-клуб, или, как она называлась в русской армии, «офицерское собрание», была закрытым клубом, членами которого могли быть только офицеры полка. Полковые врачи, ветеринары, писари, счетоводы и т. д. не могли быть членами офицерского собрания и могли заходить в клуб только по приглашению или по делу. Они не входили в офицерский корпус, у них была своя гражданская табель о рангах, и они носили специальную форму, одинаковую для всех родов войск.

Обычно армия строила здание офицерского собрания одновременно со строительством казарм. Наши казармы и офицерское собрание были собственностью Москвы. Казармы, построенные с учетом полка, состоящего из четырех эскадронов, не подверглись расширению в 1883 году, когда полк состоял уже из шести эскадронов. Правда, проект строительства новых казарм находился в стадии рассмотрения, но на тот момент нам было от этого не легче; шесть эскадронов нашего полка размещались в казармах, рассчитанных на четыре эскадрона. Я уже упоминал, что у солдат не было ни комнаты отдыха, ни столовой. За год до моего прихода в полк у офицерского собрания забрали часть здания. В результате офицеры лишились библиотеки, бильярдной и комнаты дежурного офицера. Это были временные меры, до строительства новых казарм, и, конечно, нам, офицерам, обещали построить новое, более удобное здание. Кстати, некоторые московские гренадерские полки, как и многие кавалерийские полки в других городах, имели в своем распоряжении великолепные здания.

В мое время наше офицерское собрание занимало часть здания, куда входили вестибюль, большая гостиная, служившая одновременно банкетным залом, малая гостиная, столовая и занимавший одну небольшую комнату полковой музей, в котором было отведено место для дежурного офицера.

Обставлены комнаты были весьма неважно, зато мы могли гордиться нашим столовым серебром. На протяжении многих лет каждому вновь прибывшему в полк офицеру заказывался серебряный набор: вилка и нож, на которых было выгравировано имя владельца. Кроме того, подарки из серебра. На 250-летие полка город Сумы, в котором был сформирован наш полк, подарил серебряную чашу для пунша, украшенную медальонами, покрытыми эмалью, с изображениями солдат в форме полка в разные исторические периоды. Серебряный поднос с кубками, на которых были изображены гусарские кивера. Серебряный канделябр, высотой около метра, на семь свечей, с гравировкой: «Сиять в прославленном полку», был подарен двумя братьями, служившими в нашем полку. Еще одна чаша для пунша – приз одного из офицеров нашего полка в соревнованиях по стипль-чезу; эту чашу офицер передал в дар нашему офицерскому собранию. Множество трофеев и подарков заполняли застекленные шкафы, стоявшие вдоль стен банкетного зала.

На стенах висели картины, гравюры и фотографии. Самая большая картина, два на три метра, изображала наступление полка во время войны с Наолеоном.

Художник, находясь под влиянием романа Льва Толстого «Война и мир», хотел изобразить сражение, в котором принимал участие один из героев романа, граф Николай Ростов. В романе Ростов, офицер 2-го лейб-гусарского Павлоградского полка, награжден «Георгием 4-й степени за оказанную храбрость в Островненском деле». Но, покопавшись в библиотеке, художник обнаружил, что на самом деле в этом сражении принимал участие наш полк, поэтому на картине офицеры изображены в форме нашего полка. Группа наших офицеров в отставке подарила эту картину офицерскому собранию.

Столовая была довольно большая; за длинным столом могли свободно разместиться двадцать человек. Вдоль стены, на приличном расстоянии от стола, тянулась стойка, на которой стояли разнообразные закуски, ветчины, колбасы, пирожки, копченая рыба, горячие мясные блюда и т. д. и т. п. В общем, все то, что идет под водку. По русской традиции у стойки выпивали и закусывали стоя.

Хозяйственно-распорядительные функции осуществлялись по выбору офицеров. Существовала должность «хозяин офицерского собрания», которая отнимала много времени у офицера, выбранного на эту должность. Повар и два официанта работали по найму. Один из официантов, некто Львов, обслуживал наших офицеров с Турецкой кампании 1877 года. Когда у нас были гости, официантам помогали несколько солдат.

Кухня офицерского собрания в значительной степени зависела от гастрономических пристрастий хозяина. За несколько лет до моего прихода в полк кухня и напитки оставляли желать лучшего. Стремясь изменить неблагоприятную ситуацию, офицеры выбрали хозяином собрания Старенкевича, bon vivant [17] и довольно бесполезного во всех отношениях человека в эскадроне.

Внезапно все изменилось. На стойке появились разнообразные закуски, на столе отборное вино. Офицеры пришли в восторг. Каждый человек талантлив, но ему не всегда удается выявить свой талант. Но когда в конце месяца офицеры получили счет, у Нилова, командира полка, который любил хорошо поесть и выпить, когда он просматривал свой счет, с носа упали очки.