– Знаете, до сих пор не могу понять, как его в столь плачевном состоянии выпустили в загранпоездку?! У меня даже сердце защемило, когда после операции в Будапеште начальник медицинского отдела Спорткомитета СССР Анатолий Алексеевич Лебедев позвонил домой:

– Савелий Евсеевич! Только что сообщили из Венгрии – первым авиарейсом в Москву срочно возвращается Лев Иванович. Возникла угроза гангрены. Надо не только встретить его, но и подумать, куда, в какой стационар из аэропорта везти…

Пришлось в очередной раз воспользоваться помощью своих товарищей по мединституту, с которыми не терял связи и до сих пор дружу. Почти сразу пришел на ум Анатолий Владимирович Покровский – в студенческие годы он учился на курс старше, а в дальнейшем стал академиком РАМН, профессором, заведующим отделением сосудистой хирургии Института им. Вишневского. Я немедля связался с ним. Анатолий Владимирович отреагировал соответствующе:

– Мы готовы немедленно принять Яшина!

…В аэропорту уже дежурила присланная динамовцами машина «Скорой помощи». Ее бригада собиралась забрать Льва Ивановича в госпиталь МВД. Увидев Валентину Тимофеевну – супругу Яшина, я кратко изложил ей свои аргументы в пользу Института имени Вишневского. Когда самолет приземлился, Льву Ивановичу помогли спуститься по трапу, посадили в каталку. Забинтованная нога не была обута. Опекать знаменитого вратаря рвались все. Особенно старались пограничники: они подошли к трапу, поставили в его паспорте необходимые отметки, провезли через служебные выходы.

Получив «добро» от Валентины Тимофеевны, я с ней и Львом Ивановичем помчался к Покровскому. Гангрена стремительно распространялась по больной ноге. Промедление грозило тяжелейшими последствиями. В ту же ночь Покровский оперировал Яшина, вынужденно, во имя сохранения жизни пациента ампутировав больную правую ногу.

Первую телеграмму с искренним сочувствием и дружеской поддержкой Льву Ивановичу прислал знаменитый итальянский вратарь Дино Зофф: «Весть эта потрясла меня. Ты навсегда останешься для меня лучшим из лучших вратарей. Я знаю тебя, твою силу воли и верю, что стремление приносить пользу, стойкость и оптимизм вернут тебя к активной деятельности». Позже лучшие мастера в Финляндии и Германии изготовили Яшину несколько легких, удобных протезов.

– В те же осенние дни 1984-го, примерно через полгода после начала работы в «Неделе», мой начальник Церковер, суперрепортер и горячий футбольный болельщик, отправил меня домой к Яшину, вернувшемуся из больницы. Мы узнали, что он при содействии нашего коллеги закончил автобиографическую книгу «Счастье трудных побед».

Я приехал в Чапаевский переулок, чтобы от имени редакции морально поддержать живую легенду спорта, а также выбрать для публикации одну из глав рукописи («Неделя», № 49 за 1984 г.). Лев Иванович открыл дверь, предельно подтянутый, тщательно выбритый, но – на костылях. На влажных губах оставался запах коньяка, хотя ему категорически нельзя было пить алкоголь. Впрочем, как и курить.

Поздоровавшись, Яшин перехватил мой взгляд на закатанную правую брючину: «Держусь! А что делать? Врачи настоятельно рекомендовали побольше ходить – в квартире, парке, во дворе. То, что движение – жизнь, теперь понимаю буквально. Надо привыкать. Подождите, мы еще побежим!»

В конце беседы «недельский» фотограф Ахломов, известный страстью к «коллекционированию» казначейских билетов, попросил меня: «Сфотографируй с Яшиным». – «Тебе-то зачем такой снимок?» – «Ничего не понимаешь – молодой еще! Гаишник остановит, покажу карточку, и все – свободен. Сэкономлю на взятке».

Перед тем как попрощаться, я сообщил Яшину: «Рядом с вами живет потрясающий человек и спортивная «звезда». Причем он знает, что вы – соседи, но до сих пор не знакомы». Яшин спросил: «Кто же это?» – «Юрий Петрович Власов». – «Вот это да! Продиктуйте, пожалуйста, номер его домашнего телефона?» Не знаю, успел ли он дозвониться и встретиться с великим штангистом ХХ века. Недолго потом пожил Лев Иванович.

– Увы! Вдобавок к прочим бедам спустя несколько лет у него обнаружили онкологию. И самое ужасное – помочь уже ничем было нельзя.

– Печальное последствие многолетнего курения?

– Наверное. За неделю до кончины и прямо на дому Льву Ивановичу вручили золотую звезду Героя Социалистического Труда. Родные и друзья ожидали приезда президента СССР Михаила Горбачева. Вместо него появился Рафик Нишанов – председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР. Так уж получилось, что, когда Льва Ивановича не стало, меня в Москве не было: мы тогда с Симоняном находились в Цюрихе, куда прибыли на совещание делегаций – участников предстоящего первенства мира.

Утром 21 марта 1990 года зашли в супермаркет. В отделе бытовой техники на разных каналах мерцал экранами целый набор телевизоров. И на всех шли передачи о Яшине: биография, фрагменты матчей… Нас словно током ударило. Мы поняли, что нет больше с нами родного Льва Ивановича. Нет человека, который для миллионов людей по всему свету остался в памяти как вратарь № 1. Лично для меня – еще и Человек с большой буквы.

– Недавно волею творческих обстоятельств – 26 лет спустя (!) – я вновь переступил порог квартиры Яшиных. Пересказал Валентине Тимофеевне фрагменты нашей беседы, посвященной Льву Ивановичу. Закурив на кухне сигарету и тяжело вздохнув, она «подарила» эксклюзивное дополнение.