– Я – Афина Паллада, – произнесла богиня. – Меня послал Аполлон, чтобы возвестить, что Ион – твой сын и сын Ксуфа. Когда ты оставила его, именно он принес его сюда. Возьми его с собой в Афины, Креуса. Он достоин управлять моей страной, моим городом.

С этими словами Афина исчезла. Мать и сын смотрели друг на друга. Ион буквально светился радостью. А Креуса? Был ли этот поступок Аполлона достаточной компенсацией за все, что она выстрадала? История, как принято говорить, об этом умалчивает, а мы можем только гадать.

Сказание о Мидасе лучше всего излагает Овидий, которому я и следую в этой книге. Рассказывая об Асклепии, я опираюсь на Пиндара, у которого история Асклепия описана наиболее полно. Судьба Данаид находится в центре внимания одной из пьес Эсхила. Сказания же о Главке и Скилле, Помоне и Вертумне и Эрисихтоне заимствованы у Овидия.

Мидас, имя которого давно стало синонимом богача, не получил больших выгод от своих богатств. Обладание ими длилось не более одного дня и поставило его под угрозу быстрой голодной смерти. Его поведение в данном случае было образцом глупости, столь же фатальной, как смертный грех, хотя он и не предвидел возможных дурных последствий. Он просто не прибег к услугам своего ума, хотя, как показывает его история, и прибегать-то было вообще не к чему.

Он царствовал во Фригии, стране роз, и перед его дворцом цвели пышные розовые сады. В них как-то раз заплутал старый Силен, который, как всегда будучи пьян, отбился от свиты Вакха и заблудился. Этот старый толстопузый пьяница был обнаружен дворцовыми слугами в увитой розами беседке. Они связали его розовыми гирляндами, на дели на голову венок из цветущих роз, разбудили и доставили к Мидасу, желая его рассмешить. Тот поприветствовал Силена и десять дней развлекал его. Потом он препроводил его к Вакху, который – в восторге оттого, что снова обрел своего наставника, – предложил Мидасу исполнить любое его желание. Ни секунды не думая о возможных последствиях, тот попросил, чтобы все, до чего бы он ни дотронулся, тотчас же превращалось в золото. Конечно, Вакх предвидел, что же случится за следующей трапезой, но Мидас не подозревал ни о чем дурном, пока пища, которую он поднес к губам, не превратилась в кусок золота. Придя в отчаяние от голода и жажды, он поспешил к богу, умоляя забрать свой дар назад. Вакх посоветовал ему отправиться к истоку реки Пактол, где он и утратит свой роковой дар. Мидас так и поступил. Вот почему в песке по берегам этой реки находят крупицы золота.

Впоследствии Аполлон превратит уши Мидаса в ослиные; но и это наказание он понес не за какие-либо ошибки, а вследствие собственной глупости. Дело в том, что он был выбран одним из судей в музыкальном состязании между Аполлоном и Паном. Простоватый бог мог наигрывать на своих тростниковых свирелях очень приятные мотивы, но, когда Аполлон ударил по струнам своей серебряной лиры, стало ясно, что ни на земле, ни на небесах не могло существовать созвучий, сравнимых с его мелодией, за исключением разве что хора Муз. Хотя другой судья, горный бог Тмол, присудил победу Аполлону, Мидас, сведущий в музыке не более, чем во всем другом, искренне предпочел Пана. Конечно, с его стороны это была двойная глупость. Ведь обычная осторожность должна была подсказать ему, насколько опасно было выступить против Аполлона на стороне Пана, бесконечно уступающего тому по могуществу. Так Мидас был награжден ослиными ушами. Аполлон при этом заметил, что он просто придал ушам тугоухого Мидаса надлежащую форму. Мидасу пришлось прятать их под специально сделанной для этого шапкой, но их не мог не видеть его парикмахер. Он дал торжественное обещание молчать об ослиных ушах, но секрет настолько тяготил его, что в конце концов он отправился в поле, выкопал яму и тихо-тихо проговорил в нее: «У царя Мидаса ослиные уши». Почувствовав облегчение, он засыпал яму и ушел. Но весной на этом месте вырос тростник. Колеблемые ветром, его стебли шептали спрятанные в земле слова, не только открыв людям, что случилось с глупым злосчастным царем, но и показав, что, когда боги соревнуются друг с другом, единственно возможное решение – быть на стороне более сильного.

В Фессалии жила-была девушка по имени Коронида, настолько красивая, что в нее влюбился Аполлон. Но, как ни странно, она не слишком долго уделяла внимание своему божественному поклоннику и предпочла простого смертного. Она не думала, что Аполлона, который сам никогда не обманывает, перехитрить невозможно.

Коронида же по-детски надеялась, что Аполлон не узнает об ее неверности. Как говорят, дурную весть богу принес ворон, тогда еще – совершенно белый, с ослепительно белоснежным оперением. Аполлон же, в припадке гнева, совершив несправедливость, которую часто совершают разгневанные боги, наказал своего верного вестника, превратив его перья в совершенно черные. Конечно, Коронида была убита. По одной версии, бог сделал это сам, по другой – он попросил Артемиду послать одну из своих разящих без промаха стрел.

Несмотря на всю свою жестокость, глядя на то, как девушка лежит на погребальном костре, уже охваченном пламенем, он почувствовал некоторое сожаление.

«Я по меньшей мере могу спасти дитя», – сказал он себе и, подобно Зевсу, спасшему ребенка Семелы, выхватил из огня дитя, которому уже подходил срок родиться на свет. Он отнес его к Хирону, мудрому и доброму старому кентавру, обитавшему в пещере на горе Пелион, попросив назвать ребенка Асклепием. На воспитание Хирону своих детей отдавали многие знаменитые герои, но самым дорогим из его питомцев для Хирона всегда оставался сын погибшей Корониды. Он совсем не походил на своих сверстников, всегда готовых к шумным забавам и склонных к физическим упражнениям; прежде всего ему хотелось научиться всему тому, что его приемный отец мог сообщить о высоком искусстве врачевания. А Хирону было ведомо очень многое. Он знал, как пользоваться теми или иными травами, понимал толк в заговорах и снимающих жар напитках. Но его ученик намного превзошел его. Он мог лечить все виды болезней. Кто бы ни приходил к нему, страдая от ран в руке или ноге или же от телесных, внутренних болезней, он исцелял от страданий всех – даже тех, кто был на шаг от смерти.

Он оказывал благодеяния всем и каждому. И тоже привлек к себе внимание богов, совершив грех, который бессмертные не могли простить ему. Он носил в себе «мысли, слишком великие для человека». Однажды ему предложили очень большое вознаграждение за то, чтобы воскресить мертвого мужчину, и он воскресил его. Многие утверждали, что воскрешенным был сын Тесея Ипполит, погубленный своей мачехой, и что он уже никогда больше не подпадал под власть смерти, а, став бессмертным, жил в Италии, где его почитали как бога под именем Вирбия.