— К тому же, — презрительно бросает Элиху, — бесклассового обществане существует вообще — даже на кладбище.

Неудивительно, что гарлемское священство объединилось в праведной оппозиции принцу Элиху, который высмеивает их церкви за детское подражание церквам белых дьяволов-каннибалов, а их теологию — за подражание теологии белых дьяволов-каннибалов и который с таким небрежением отзывается о Спасителе нашем Иисусе Христе («еслион действительно был распят , значит,он должен был быть черным — но кто видел черных Иисусов?»). Христианский Бог никогда не фигурирует в речах Элиху, зато он часто поминает Аллаха; но в основном апеллирует к Истории, Предназначению, Судьбе; при этом сохраняется идея «свободы воли» негритянской расы, которая должна быть направлена на перемену нынешнего положения.

Если небеса существуют, то это Африканские небеса! Это сама Африка!

Черных бизнесменов, которым хочется только одного — найти свою нишу в белом мире и сделать побольше денег — и которые боятся и ненавидят негров-бедняков, пугает план создания изолированного негритянского штата или африканской колонии; тех бизнесменов, которые наживаются на ненависти негров к самим себе (их товар — отбеливатели для кожи, жирная помада для волос, электрические гребни для их выпрямления и т. д.), пугает, что проповедь расового превосходства негров нанесет ущерб их торговле (а ведь Элиху утверждает, что негры — изначальная человеческая раса, белые — лишь больной, отсыхающий нарост: отсюда с очевидностью следует, что белые черты — определенный кожный пигмент, определенный состав волос и т. д., — по сути дела, невоспроизводимы).

Естественно, принца Элиху ненавидят черные политиканы, они видят в нем опасного соперника в борьбе за непостоянную любовь масс; черные рэкетиры и бутлегеры ненавидят его за демонстративную праведность и бесконечные призывы вносить те деньги, что они обычно тратят на виски, азартные игры и иное распутство, в фонд Всемирного союза. Элиху также заявляет, что, когда он и его последователи придут к власти, все негры, которые вслед за белыми эксплуатируют себе подобных, будут «сурово наказаны».

Более загадочным представляется официальный демарш Республики Либерия, которая сразу после визита Элиху в это государство зимой 1926 года объявила черного революционера персоной нон-грата и запретила въезд в страну. Либерийский посол в Соединенных Штатах заявил, что Элиху, пророк, регент и казначей Всемирного союза борьбы за освобождение и улучшение жизни негров, предпринял попытку вмешательства во внутренние дела Либерии (осмелившись, будучи гостем самого президента, предложить ему экономические и земельные «реформы»); точно так же, провозгласив «моральный долг» Черной Африки освободить те негритянские народы, которые были порабощены во время английской, голландской, бельгийской и т. д. колонизации континента, он тем самым призвал к войне против суверенных африканских государств. В свете всех этих обстоятельств принцу Элиху воспрещается въезд в Либерию под страхом смерти.

— Если меня объявляют врагом преступников и убийц, то следует ли мне стыдиться или, напротив, испытывать гордость? — таков был единственный публичный отклик принца Элиху на либерийский демарш. Своим коллегам по руководству союзом он объявил, что, со своей стороны, порывает отныне всякие дипломатические связи с черными африканскими государствами, которые предали свои народы. — А когда миллионы негров вернутся из Америки на родину своих предков, то вернутся они, клянусь, в другую Африку — быть может, не на предательский Западный берег, а на южную оконечность континента, прекрасный, говорят, и богатый естественными ресурсами край.

И естественно, помимо черных врагов, существует, как не устает повторять Элиху, огромный мир белых преимуществ, белого насилия и смертельной белой ярости: попросту говоря, Соединенные Штаты Америки. Ибо эта жестокая белая нация — частные лица в той же мере, что и государственные чиновники — тайно жаждет уничтожения черной расы; а в особенности — принца Элиху.

Поэтому, как шутит сам Элиху, если кто-то не желает смерти Элиху, значит , он просто никогда еще не слышал его имени.

Он выхватывает из ножен стилет с костяной рукоятью и, крепко ухватив противника — мощная рука прижимает грудь, локти упираются в бока, — молниеносно проводит лезвием по обнаженному горлу.

И — вот! — так течет красная кровь.

Но почему, красная, она в то же время белаякровь? И почему, красная, как и у него, она отличается от его крови, проклятой из-за своей черноты?Этого умирающий противник Элиху уже никогда не объяснит, с выражением крайнего изумления на лице он падает к обутым в тяжелые ботинки ногам Элайши.

(И все же: не будет ли итог кровавым? Отвратительным? Ведь принц Элиху — царь, Бог, но в то же время человек чувствительный и крайне ранимый.)

Благодаря вновь обретенной силе Элайша отчетливо вызывает в памяти свое чудесное рождение из бушующего потока (только не из канавы в Уобаше, а из реки Нотога), а вот годы, пролегшие между тем моментом и сегодняшним днем, он видит смутно, словно его слепит каскад воды, сверкающей на солнце.

Смутно, неясно воспоминание о долгом правлении Отца-Дьявола, оно исчезает лишь, когда Элайша пробуждается на одной из улиц Гарлема и ему раскрывается подлинная природа мира.