— Это река Великой Матери? — спросила Эйла.

— Нет. Это Сестра, и мы должны переправиться через нее. Наверное, это будет самая тяжелая переправа за все наше Путешествие. Посмотри на юг… Видишь? Вон там, где вода разливается так, что это похоже на озеро? Дальше по течению Сестра хочет соединиться с рекой Великой Матери, но уступает под ее напором, и вода идет обратно, перехлестывая основное течение, а оно само по себе коварное. Мы будем переправляться не здесь, а выше, но Карлоно говорил, что река бурная и в верховьях.

Так уж случилось, что тот день, когда они смотрели на равнину со второго горного хребта, был последним ясным днем.

Следующее утро встретило их темным низким небом и туманом, который вздымался из всех горных ущелий, образовывая водяные капли.

Пелена застлала все вокруг, и деревья и горы можно было различить, лишь подойдя к ним вплотную.

В полдень неожиданный раскат грома и блеск молний возвестили начало дождя. Эйла вздрогнула, озноб пробежал у нее по спине, когда она увидела всполохи молний на вершинах гор позади них. Но ее пугали не молнии, а грохот, и она вздрагивала каждый раз, когда рядом или вдали гремел гром, с каждым раскатом которого дождь усиливался, как бы и сам напугавшись шума. Когда они спускались по западному склону горы, дождь усилился настолько, что превратился в сплошной поток воды, почти водопад.

Они оба благодарили судьбу за то, что у них были специальные мамутойские парки из оленьей кожи, которые спасали от дождя. Они накидывали их на меховые парки во время холодов или просто на туники, когда было тепло. Снаружи парки были пропитаны красной и желтой охрой, смешанной с жиром, отшлифованы специально выделанной костью. Даже намокнув, они все же как-то спасали от дождя.

Когда они установили шатер, то все оказалось промокшим, даже спальные меха, и невозможно было разжечь костер. Они втащили дрова в шатер, надеясь, что за ночь они подсохнут. Утром дождь продолжал лить, а их одежда все еще была влажной. Эйла умудрилась разжечь небольшой костер и вскипятить воду для чая. Они поели из запасов, которые дала им Рошарио. Пища была настолько сытной, что вполне обеспечивала жизнедеятельность человека, даже если он ничего другого не ел в тот день. Она состояла из размолотого сушеного мяса, смешанного с жиром, сушеными фруктами или ягодами и зерном или кореньями.

Возле шатра, понуро опустив головы, стояли лошади. С их длинной зимней шерсти стекали потоки дождя. Лодка наполовину была заполнена водой. Они уже были готовы бросить ее, да и саму волокушу. Она служила для перевозки груза в степи, так же как лодка для переправы через реки, но в горах, покрытых лесом, все это стало тяжким бременем. Во-первых, замедлялось продвижение вперед, а во-вторых, спуск с крутых, скользких склонов становился опасным. Если бы Джондалар не знал, что остаток пути пройдет по равнине, он давно бы бросил их.

Они отвязали лодку и вылили воду, а после случайно подняли лодку вверх дном над головами. Стоя под ней, они посмотрели друг на друга и улыбнулись: дождь на них не попадал. Раньше им как-то не приходило в голову, что лодку можно использовать против дождя. Не во время движения, но по крайней мере на краткой остановке или во время ливня.

Но это открытие не решило проблему транспортировки. Подумав, они водрузили лодку вверх дном на Уинни. Если ее как-нибудь укрепить там, то можно будет спасти от дождя шатер и две корзины с вещами. Используя шесты и веревки, они пытались закрепить лодку на спине терпеливой кобылы. Получилось неуклюжее, слишком широкое сооружение, но зато будет меньше хлопот и больше пользы.

Они сняли лодку. Затем навьючили на Уинни сложенный шатер и прочие вещи, а над ними при помощи скрещенных шестов закрепили лодку. Куском кожи мамонта, которым обычно оборачивалась сумка с провизией, Эйла прикрыла корзины на спине Удальца.

Прежде чем отправиться в путь, ей пришлось некоторое время успокаивать Уинни, используя язык, который она придумала, живя в Долине. Эйле как-то даже не приходило в голову, что Уинни может не понимать ее. Язык был знакомым и успокаивающим, и кобыла всегда одинаково реагировала на определенные звуки и жесты. Даже Удалец навострил уши и, качая головой, заржал. Джондалар знал, что Эйла общается с лошадьми особым способом, и это была еще одна частица ее тайны, которая восхищала его.

Держа лошадей на поводу, они начали спускаться по склону. Волк, который провел ночь в шатре и слегка подсох, вскоре выглядел хуже лошадей. Густая и пышная шерсть прилипла к телу, сразу уменьшив его размеры. Обозначился костяк и мощные мышцы. Людей все же согревали промокшие парки, к тому же на них были капюшоны, хотя мех внутри их тоже был влажным. Однако вскоре капли воды потекли за шиворот, и тут уж было ничего не поделать. Мрачные небеса продолжали низвергать потоки воды, и Эйла решила: дождь — самое худшее проявление погоды.

Следующие несколько дней, пока они спускались с горы, дождь почти не прекращался. Когда они достигли хвойного леса, появилась хоть какая-то защита от дождя. Но, миновав лес, они вышли на открытую террасу. Далеко внизу виднелась река. Эйла начала понимать, что до реки совсем не близко и что она гораздо шире, чем она думала. Изредка прояснялось, но дождь в общем-то не переставал. Без защиты деревьев путники окончательно промокли и выглядели грустно, но зато выявилось преимущество: они могли ехать верхом по крайней мере часть пути.