Множество предполагает единство, различность предполагает общность (как единство во множестве). Иначе все распадалось бы на совершенно бессвязную плюральность, множество как таковое не было бы ни возможно, ни мыслимо (даже не исчислимо); оно ведь предполагает некое общее определение, при принятии во внимание которого вещи согласуются, могут схватываться (и исчисляться) как множество. Следовательно, множество и различность всех возможных содержаний нашего вопрошания и познавания должно корениться в некоем первом, все охватывающем единстве общности; иначе оно было бы вовсе не мыслимым. Это единство находится в бытии всего сущего, или, выражаясь логически корректно, – в трансцендентном понятии сущего, которое охватывает все, что только как-либо «есть», хотя и различным способом.

2.4.4.2. Логически трансцендентное понятие не может быть ни эквивокативным, ни унивокативным, оно должно быть аналогическим. Эквивокативное слово не выражает единство и общность, оно здесь не рассматривается. Унивокативное понятие дифференцируется дальнейшими определениями, которые прибавляются (извне) как «другое». Так, родовое понятие (genus) продолжает определяться благодаря видовому отличию (differentia specifica) к особенному виду (species). Родовое понятие не содержит отличие, и потому оно не входит в его объем; отличие прибавляется как нечто иное. Это невозможно для понятия бытия, ибо всякое дальнейшее определение само «есть нечто», а следовательно, в своем содержании определено как сущее и потому само уже входит в объем трансцендентного понятия сущего.

Из этого следует, что понятие бытия не может совершенно отделяться (абстрагироваться) от дальнейших определений, ибо последние суть само сущее, так что оно, следовательно, не может продолжать определяться благодаря другим, прибавляемым извне отличиям, но должно дифференцировать само себя из своего собственного содержания, должно изменять свой смысл, по-разному его истолковывать. Именно это и предполагает аналогическое понятие. Трансцендентное понятие может быть только аналогическим. Аналогическое изменение и дальнейшее определение в нашем процессе познания естественно происходит благодаря все новым содержаниям опыта (a posteriori), которые, однако, с самого начала (a priori) поняты как сущее, объяты пониманием бытия и схватываются в аналогичном понятии сущего.

Далее отсюда следует, что наше общее (и повседневное, и научное) мышление и высказывание в унивокативных понятиях предполагает аналогическое единство бытия. Если множество предполагает единство во множестве (т. е. общность), то последнее и наивысшее, а именно всеохватывающее единство, больше не может быть унивокативным единством, которое дифференцировалось бы благодаря другим содержаниям (извне). Оно должно быть аналогическим единством, продолжающим определять само себя множеству и различию. И потому унивокативная понятийность предполагает аналогическое единство, которое мы схватываем в понятии сущего.

Аналогия понятия бытия исторически развертывалась в различных истолкованиях, на последние здесь следует обратить внимание, хотя они – предвосхищая – уже предполагают онтологическую конституцию сущего, на которой мы еще должны остановиться (ср. 3.2).

2.4.5.1. В школе строгого томизма аналогию пропорции (analogia proportionalitatis) развивал Фома де Вио Каэтан (в XVI ст.). Она подразумевает подобие (не одинаковость) отношений. Так, сущность конечного сущего относится к своему бытию подобно (не одинаково) тому, как сущность Бога относится к своему бытию. В одном случае отношение есть различие бытия и сущности, и потому здесь имеет место контингенция, в другом – тождество бытия и сущности, и потому имеет место абсолютная необходимость бытия. Подобно этому аналогическим является отношение субстанции и акциденции и т. п.

Аналогия атрибуции, согласно Франсиско Суаресу (ок. 1600), напротив, покоится на бытийно-соразмерной [seinsmabiger] зависимости одного от другого. Конечному сущему присуще бытие в зависимости (dependentia) от абсолютного бытия Бога; этому подобна зависимость акциденции от субстанции. В порядке нашего познания дело обстоит наоборот. Только через опыт конечных вещей наше познавание может возвыситься к Богу и делать о нем аналогические высказывания; только через акциденциальные свойства мы можем познавать субстанциальные вещи и нечто о них высказывать.

2.4.5.2. В обеих формах аналогии кроется дальнейший вопрос: присуще ли на основе аналогического отношения не только первому (analogatum primarium), но также и второму члену аналогии (analogatum secundarium) переносное определение в собственном смысле (proportionalitas propria) и внутренне (attributio intema). Если это не так, то мы имеем дело с образно-метафорической или аллегорической речью. Она также имеет некий смысл, если наглядно что-либо иллюстрирует. Так, в Священном Писании Бог есть утес, крепость, источник святости и т. п., что неправильно было бы понимать как адекватное, в собственном смысле точное высказывание (например, Бог есть мудрость, всемогущество, благость и любовь) [17] .

Согласно одному из распространенных мнений, одна из форм аналогии не исключает другую, а, будучи правильно понята, включает или предполагает ее. И все же аналогия атрибуции онтологически первична, ибо в бытийно-соразмерной зависимости лежит основание для пропорции как подобия отношений.

Тем самым мы уже предвосхитили понятийное прояснение, так как множество в единстве только опосредствуется в горизонте бытия и должно обосновываться из сущности конечного сущего.