Шрифт:
— Ну, — говорил Палкарлыч, — сегодня мы не будем сидеть в темноте. У нас были пробки не в порядке.
— А что такое пробки? — спросила Мария Гусева.
— Пробки, это их так называют за их форму. Они…
Но тут электричество погасло, и стало темно.
— Потухло! — кричал Кузьма Паровозов.
— Погасло! — кричала Нина Верёвкина.
— Сейчас загорится! — кричал Громкоговоритель, отыскивая впотьмах
Петьку Сапогова, чтобы, как бы невзначай, дать ему подзатыльник. Но Петька не находился. Минуты через полторы электричество опять загорелось.
Громкоговоритель посмотрел кругом. Петьки нет как нет.
— Завтра позовём другого монтёра, — говорил Палкарлыч. — Этот ничего не понимает.
«Куда бы мог пропасть Петька? — думал Громкоговоритель. На кухне он, кажись, сегодня не дежурит. Ну, ладно, мы с ним ещё посражаемся».
На четвёртый день позвали другого монтера. Новый монтёр осмотрел провода, пробки и счётчик, слазил на чердак и сказал, что теперь-то уж всё в исправности.
Вечером, около 8 часов, электричество потухло опять.
На пятый день электричество потухло, когда все сидели в клубе и рисовали стенгазету. Зинаида Гребешкова рассыпала коробочку с кнопками. Михаил Топунов кинулся помогать ей собирать кнопки, но тут-то электричество и погасло, и Михаил Топунов с разбега налетел на столик с моделью деревенской избы-читальни. Изба-читальня упала и разбилась. Принесли свечу, чтобы посмотреть, что произошло, но электричество загорелось.
На шестой день в стенгазете 124-го детского дома появилась картинка; на ней были нарисованы человечки, стоящие с растопыренными руками, и падающий столик с маленьким домиком. Под картинкой была подпись:
Электричество потухло Раз, два, три, четыре, пять. Только свечку принесли — Загорелося опять.Но несмотря на это, вечером электричество всё-таки потухло.
На седьмой день в 124-й детский дом приезжали какие-то люди.
Палкарлыч водил их по дому и рассказывал о капризном электричестве.
Приезжие люди записали что-то в записные книжки и уехали.
Вечером электричество потухло.
Ну что тут поделаешь!
На восьмой день, вечером, Сергей Чикин, по прозванию Громкоговоритель, нёс линейки и бумагу в рисовальную комнату, которая помещалась внизу около прихожей. Вдруг Громкоговоритель остановился. В прихожей, через раскрытую дверь, он увидел Петра Сапогова. Пётр Сапогов, на ципочках, то и дело оглядываясь по сторонам, крался к вешалке, над которой висел счётчик и мраморная дощечка с пробками. Дойдя до вешалки, он ещё раз оглянулся и, схватившись руками за вешалочные крючки, а ногами упираясь о стойку, быстро влез наверх и повернул одну пробку. Всё потухло. Во втором этаже послышался визг и крик.
Минуту спустя электричество опять зажглось, и Пётр Сапогов спрыгнул с вешалки.
— Стой! — крикнул Громкоговоритель, бросая линейки и хватая за плечо Петьку Сапогова.
— Пусти, — сказал Петька Сапогов.
— Нет, не пущу. Это ты зачем тушишь электричество?
— Не знаю, — захныкал Петька Сапогов.
— Нет, врёшь! Знаешь! — кричал Громкоговоритель. — Из-за тебя меня супом облили. Шпана ты этакая.
— Честное слово, тогда не я тушил электричество, — завертелся Петька Сапогов. — Тогда оно само тухло. А вот когда монтёр сказал, что по пробкам хоть топором бей — ничего, я вечером и попробовал одну пробку ударить. Рукой, слегка. А потом взял её да повернул. Электричество и погасло. С тех пор я каждый день тушу. Интересно. Никто починить не может.
— Ну и дурак! — сказал Громкоговоритель. — Смотри у меня; если ещё раз потушишь электричество, я всем расскажу. Мы устроим товарищеский суд, и тебе не поздоровится. А пока, чтоб ты помнил, получай! — И он ударил Петьку Сапогова в правую лопатку.
Петька Сапогов пробежал два шага и шлёпнулся, а Громкоговоритель поднял бумагу и линейки, отнёс их в рисовальную комнату и как ни в чём не бывало пошёл наверх.
На следующий, девятый, день Громкоговоритель подошёл к Палкарлычу.
— Товарищ учитель, — сказал он, — разрешите мне починить электричество.
— А ты разве умеешь? — спросил Палкарлыч.
— Умею.
— Ну, валяй, попробуй, авось никому не удавалось, а тебе удастся.
Громкоговоритель побежал в прихожую, влез на вешалку, поковырял для вида около счётчика, постукал мраморную дощечку и слез обратно.
И что за чудо? С того дня в 124-м детском доме электричество горит себе и не тухнет.
1928