Даль Карло, улыбаясь, поднялся. Ему было далеко за пятьдесят, но у него были упругая кожа и прямая осанка молодого человека. Его улыбка продемонстрировала коронки, какие может сделать только дантист-итальянец: немного крупнее, чем это необходимо.

— Как я рад видеть вас, комиссар! — Даль Карло протянул Брунетти руку и, когда тот подал свою, пожал ее твердо, по-мужски. Хозяин кабинета кивнул Вьянелло и пригласил их садиться. — Чем могу помочь?

Присев, Брунетти приступил к делу:

— Я хотел узнать что-либо о Франко Росси.

— Ах, да! — встрепенулся даль Карло, покачав головой. — Ужасное событие, ужасное! Он был замечательным человеком, превосходным работником. Впереди его ждала успешная карьера. — Он вздохнул. — Такая трагедия!

— Сколько лет он проработал у вас. Dottore? — спросил Брунетти.

Вьянелло открыл блокнот и приготовился записывать.

— Дайте подумать, — задумчиво произнес даль Карло. — Примерно пять лет, как мне кажется. Можно спросить синьорину Дольфин. Она даст более точный ответ.

— Нет-нет, не будем уточнять, — сказал Брунетти, подняв руку, и задал следующий вопрос: — В чем именно заключались служебные обязанности синьора Росси?

Даль Карло поднес руку к подбородку, как бы погружаясь в раздумье, и уставился в пол. Поразмыслил и ответил:

— Он должен был проверять проекты на предмет их соответствия проведенным реставрационным работам. Он детально изучал планы здесь, в офисе, а затем осматривал место, где осуществлялись работы, чтобы убедиться, что все сделано как следует.

— А как следует? — переспросил Брунетти, старательно изображая дилетантское непонимание.

— Так, как указано в проекте.

— А если оказывалось, что многое не так?

— Тогда синьор Росси сообщал об этих расхождениях, и наше учреждение инициировало разбирательство.

— Чем заканчиваются подобные разбирательства?

Даль Карло пристально посмотрел на Брунетти. Казалось, он пытается понять не только вопрос, но и причину, по которой Брунетти его задал.

— Обычно штрафом и приказом, согласно которому все должно быть переделано в соответствии с техническими характеристиками, указанными в проекте, — ответил даль Карло.

— Ясно, — произнес Брунетти и кивнул Вьянелло, подчеркивая особое значение последней фразы. — Это, наверное, очень дорого.

— Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, комиссар.

Даль Карло выглядел озадаченным.

— Я имею в виду, что это дорого обходится, — сначала выполнить работу, затем переделывать ее заново. Не говоря уже о штрафах.

— Конечно, — согласился даль Карло. — Однако закон есть закон.

— Стоимость работ возрастает, наверное, раза в два? — спросил Брунетти.

— Да, полагаю, так и есть. Поэтому немногие поступают столь опрометчиво: побаиваются штрафов и неприятностей с законом.

Брунетти позволил себе при этих словах посмотреть на даль Карло с заговорщической улыбкой.

— Ну, если уж вы так считаете, синьор главный инженер, не смею возражать, — сказал комиссар и тут же сменил тему разговора. — Синьору Росси когда-либо угрожали?

Главный инженер выглядел смущенным.

— Боюсь, я опять не совсем понял вас, комиссар.

— В таком случае позвольте мне объяснить, Dottore. Синьор Росси располагал определенными полномочиями. Если он докладывал по инстанции, что в том или ином здании проводятся или уже проведены несанкционированные работы, собственники вынуждены были заплатить штраф и одновременно понести расходы по переделке согласно плану реконструкции. — Тут он улыбнулся и доверительно заметил: — Мы оба знаем, какова стоимость строительных работ в этом городе, поэтому я сомневаюсь, что кто-то был бы в восторге, если бы благодаря проверке синьора Росси обнаружилось некоторое несоответствие проекту.

— Конечно нет, — согласился даль Карло. — Но трудно поверить, что кто-то посмел бы угрожать государственному служащему, который всего лишь исполняет свои обязанности.

Неожиданно Брунетти спросил:

— Синьор Росси брал взятки?

Задавая этот вопрос, он пристально следил за выражением лица даль Карло и заметил, что тот был застигнут врасплох, может быть, даже шокирован.

— Я никогда не думал об этом, — сказал даль Карло после продолжительного молчания, и Брунетти не сомневался, что тот говорит правду.