Шрифт:
— На дневку остановимся в том лесу, — подавив вздох, шепчет командир разведчикам. — Весь день дотемна будем наблюдать за мостом.
Крылатых выбирает место для наблюдателей в частом молодом сосняке. Тут можно хорошо замаскироваться. Оставив первую смену — Овчарова и Зварику, — он отводит группу в глубь леса, подыскивая место для дневки погуще, подальше от вырубок и троп. Не так просто найти в хвойном лесу такое место, чтобы отовсюду оно просматривалось плохо, в подходы к нему были видны хорошо.
Наблюдатели не обнаруживают ничего подозрительного. Когда рассвело, за мостом, за березками, дубами и кленами тепло заалели крутые черепичные крыши деревни Едрайен. Утром со станции проезжает автофургон с гербом имперской почты, за ним катится несколько фурманок в сторону станции. Проносятся цивильные велосипедисты с ружьями за плечами. В поле унылым строем выходят десятка три восточных рабочих.
А в лесу спят разведчики. Аня и Зина улеглись в серединке. В головах — сумки с радиостанциями и питанием.
Около полудня капитан будит спящих, приказывает попарно чистить оружие. Всем ясно, почему оружие следует чистить по очереди: вдруг нападут немцы, а все оружие группы не готово к бою. Голыми руками возьмут…
Обедают несытно и всухомятку. Продуктов остается дней на десять.
А что будет через десять дней?
День солнечный, почти безветренный, жаркий. Часа в два — внезапный грибной дождик, сверкающий и холодный. Разведчики прячут автоматы под пальто… После молчаливого скудного ужина капитан разбирает, чистит и смазывает свой трофейный «Вальтер СС».
Аня молча следит за каждым движением капитана. С этим автоматическим пистолетом она еще не знакома, простой «вальтер» освоила, а эсэсовский нет. Слышала, что он может стрелять, как и некоторые маузеры, очередями и одиночными.
Патроны у него, видать, того же калибра, что и у простого «вальтера», и у парабеллума, и у самого ходового немецкого автомата «Шмайссер-18».
Капитан вгоняет тылом ладони обойму, заряжает пистолет, осторожно спускает курок.
— А что это за точка? — спрашивает Аня, показывая пальцем на красную точку у предохранителя.
— Если видна красная точка, — отвечает капитан, поблескивая очками, — значит, пистолет к бою готов. А отведешь вот так рычажок, закроешь красную точку — пистолет на предохранителе.
Томительно тянется время. Хочется есть, но капитан ввел железный рацион. Хочется пить, до речки рукой подать, но пойти по воду нельзя. Капитан разрешает допить воду в фляжках. Ведь ночью группа выйдет к речке. Ребята пьют медленно, врастяжку теплую воду; Аня и Зина смачивают носовые платки, протирают лицо, руки…
Гаснут свечи елок. Садится за лесом багровое солнце.
— Так точно, группенфюрер! Шеф СД в Тильзите вас слушает… Я делаю все, что в моих силах, но пока мы не нашли след этой группы. Поиски идут одновременно во всех населенных пунктах, лесах и полях района. Мне не хватает людей… Так точно, группенфюрер! Я прошу учесть, что эти люди безусловно опытнейшие советские разведчики, получившие всестороннюю специальную подготовку. Это фанатики-большевики, они работают не ради денег и не ради орденов…
ПРОЩАЙ, КАПИТАН КРЫЛАТЫХ!
Капитан, глянув на трофейные часы, решительно говорит:
— Аня! Скоро твой сеанс. Будешь работать. Зина! Зашифруй радиограмму!
Аня заливается краской. Она считает, что ей здорово повезло. Ведь Зина более опытная радистка, но вышло так, что первый радиосеанс группы «Джек» проведет не Зина — Сойка, а Лебедь!
Первый радиосеанс Лебедя в тылу врага!… Только бы не ударить лицом в грязь!…
Аня оглядывается — место возвышенное, для радиосвязи вполне подходящее.
— И вот что, Анка! — полушутя-полусерьезно говорит Крылатых. — Не бойся, ничего нового под луной нет. Радиотелеграф — штука древняя. В африканских джунглях, например, барабанщики издавна передавали кодом «телеграммы» о приближении врага или о подходе большого корабля по большой воде. Между прочим, — Крылатых лукаво улыбнулся, — если барабанщик, не дай бог, путал текст, то ему в качестве первого предупреждения отрезали уши…
— Постараюсь не остаться без ушей, — отзывается Аня.
Быстро распаковывает она свои сумки. Столом ей служит замшелый срез старого пня. Ну, «северок», не подкачай? … А вдруг она ударила рацию при приземлении?! Тогда все пропало!…