– Я… хотел… – повторил Ржевский, прикуривая. – Он, этот ваш полковник, сейчас где? Когда я… когда меня увозили, он оставался у… в квартире.

– Может, до сих пор там еще и торчит, – раздраженно бросил Гуров, – никак не могу ему дозвониться.

Он взял свой телефон со стола и набрал знакомый номер. Подождав и послушав длинные гудки, полковник отложил телефон.

– Или отключился, или не слышит, – резюмировал он. – Но при нашей работе такое бывает.

– Зачем же отключать телефон? – пробормотал Ржевский. – Зачем же его отключать, если он есть?

– Да мало ли, – Гуров внимательно изучал изменение расцветки лица Ржевского и решил не шутить, а ответить почти правду. – Бывает же так, что лежишь в засаде и вдруг звонит телефон. Сами понимаете, зачем это нужно?

– Лежишь, и звонит телефон, – убитым голосом повторил Ржевский и опустил голову.

– Вы хотели мне рассказать о брате вашего шефа, – напомнил ему Гуров, постучав пальцем по столу.

– О брате? – повторил Ржевский. – А что о нем говорить? Обычный… обычный научный работник. Историк, кажется. Или философ. Не помню, в общем, что-то такое…

– Где он работает? В вузе? В каком?

– Александр Анатольевич? Нет, не в вузе. Он вообще-то хозяин маленького магазинчика где-то на проспекте Мира. Но я там не был, я только пересказываю, что слышал.

– А говорите, историк!

– Он историк, кажется, кандидат наук. Если бы у него бизнес шел хорошо, он был бы бизнесменом, а так только постоянно рассказывает о своих неудачах. Конечно, историк!

Гуров рассмеялся. Он не ожидал от Ржевского такого неожиданного юмора.

– Историк, значит, – повторил он. – Это интересно. А чем же торгует его магазин?

– Не помню, кажется, едой.

– Едой?

Стас не потерял сознание.

То ли череп у него оказался покрепче и позакаленней, чем думали эти братки, то ли просто удар прошелся вскользь, что вероятней всего, но он почти все нормально видел и почти нормально соображал, только движения были заторможены. И все-таки в голове было не совсем свежо, а очень даже туманно и вдобавок подташнивало.

Стас закрыл глаза и притворился полностью потерявшим сознание. И почувствовал, что на самом деле начал его терять. По чуть-чуть. Понемножку.

Выпрыгивать одному против четырех, на их территории, да еще в тесноте, – эти подвиги удачи сулили мало. Такие классы рукопашного боя мог показывать только хронически улыбающийся Джекки Чан, да и то – в киношном варианте. А как он действует на самом деле – это Стасу было неизвестно. Да сейчас его этот вопрос занимал мало. Не сдохнуть бы. Или оклематься слегонца да погибнуть героически, если удрать не получится.

Стаса затащили через дверь в ресторан и поволокли по бетонной лестнице куда-то вниз.

– Какой тяжелый козел попался, – пропыхтел над ним грубый голос, и Стаса, несколько раз задевшего локтями и коленями о стену, наконец вволокли в какую-то комнату и бросили на жесткий пол.

Возникла тишина, затем негромкие шаркающие шаги, и на слух Крячко определил, что в комнату вошел еще один человек.

– Это он?

Голос пришедшего мужчины был приглушенным и спокойным. В нем чувствовались сила и уверенность.

– Да, шеф. Он самый, – ответил кто-то из присутствующих.

– Что-то на пижона похож. Курточка пижонская, сапожки пижонские… Вообще, по прикиду, – полный дешевый фраер, в натуре, – задумчиво проговорил первый голос. – Почему вы уверены, что это мент?

– Так сказал Павел, – ответил шефу тот же голос.

– Мало ли что ему покажется со страху, вашему Павлу, – проворчал шеф. – Что у него было в карманах?

После секундной растерянной паузы над Стасом наклонились и начали обшаривать его карманы.

– Вот, шеф.

Стас застонал и закачал головой, чувствуя, что одурение от удара с него сходит медленно и волнами. Тошнота же, наоборот, усилилась.

– Ни хрена себе, полковник из главного управления! – тихо присвистнул тот, которого называли шефом. – Да вы что, ребятки! Неужели такой человек сам пойдет на работу для сявок?! Это точно не мент! Сразу же видно! И ксива у него левая!

Снова вокруг Стаса образовалась тихая угрожающая пустота, тут же он почувствовал удар по голове и улетел.

Когда Стас очнулся, то первое, что он осознал, было жуткое неудобство от тяжести в затылке и от бесконечного холода.

Тяжело открыв глаза и осмотревшись, как смог, Стас увидел, что лежит он на запыленном бетонном полу, вокруг него бетонные стены, а на потолке… Крячко прищурился, поморгал и еще раз посмотрел, потому что свет был неяркий, и разглядел тоже бетон. И на потолке бетон.