– А почему нехороший?

– Ну, сами посудите, какой подлый, и ненадежный, и неверный он человек! – Ольга поставила на стол две чашки; стаканом, потому что чайник под кран не умещался из-за горы грязной посуды, наполнила его и поставила на плиту.

– Разве кто-нибудь, кроме негодяя, стал бы брать себе в любовницы молодую неопытную девчонку? Сам-то он был уже, слава богу, в возрасте, а Нонка-то? Вот то-то и оно-то.

Ольга села напротив Стаса, навалилась локтями и грудью на стол и сладко зевнула.

– Ой, извините, я почти до пяти утра все тетрадки проверяла. Не поверите, такие смешные ошибки бывают у наших лицеистов!.. Так о чем это я? А, ну да, о покойнике! Вы знаете, Стас… можно я вас так буду называть, господин полковник?

Стас кивнул.

– Ну вот, посудите сами! Ну о чем можно разговаривать с молодой девчонкой? Я все понимаю, я дама современная и продвинутая и не ханжа какая-нибудь заскорузлая, ни в коем случае, но посудите сами, посудите! Ведь Нонка почти что школьница! С нею просто скучно! Скучно! Я могу сделать только два вывода, и они взаимно не исключают друг друга. Вывод первый: Ветринов был педофилом. Его нужно было лечить в психушке, потому что педофилия – это болезнь! Вывод второй: он сам был скучным никчемным человечком, и с ним наверняка совершенно не о чем было поговорить! Он ничего не читал, фильмов сложных, культовых, я имею в виду, не смотрел, да и вообще в жизни ничего не видел, кроме разве что бань с проститутками, прости, господи! Тоже мне директор банка! Одно название!

Чайник вскипел, Ольга долила кипятка в заварник, стоящий на столе, подумала и бросила туда еще и щепотку новой заварки, достав ее из надорванной чашки, притаившейся в углу подоконника.

Заварник был старый, фаянсовый, весь изукрашенный темно-коричневыми подтеками.

Стас сделал правильный вывод, что хозяйка квартиры просиживает над тетрадками каждый день и каждую ночь. А еще он подумал, что, наверное, «козел» Ветринов в свое время подло пренебрег выдающимся умищем и несомненным образованием Ольги и остановил свой выбор на более простой и сердечной Нонне. И правильно сделал мужик.

– Сахар, господин полковник, ой, простите, Стас, – Ольга пододвинула ближе к Стасу фаянсовую сахарницу с выщербленными краями. Сахар был весь в склеившихся кусочках, ложка, торчащая в сахарнице, была вся облеплена сахаром.

– Спасибо, я пью без сахара, – ответил Стас, уже жалея, что вообще согласился на такое угощение. Хотя чего не сделаешь в интересах службы.

– Хорошо, с Анатолием Ветриновым мне все ясно, – сказал он, – а что вы можете сказать об отношении Нонны к нему?

– Нонна, – повторила Ольга, и ее лицо на мгновение приняло выражение брезгливости и неприятия, – Нонка, – повторила она и вздохнула. – Нонка – она из поколения next, знаете такое выражение? Это поколение, которое следует за нашим. Она девочка малограмотная, как вы сами и заметили, незамысловатая, но уже достаточно алчная и меркантильная. Апофеоз примитивизма! Ее интересовали только деньги, она только и делала, что тянула и тянула из своего любовника деньги, деньги, деньги, и больше он ей ни для чего не был нужен.

Стас кивнул, Ольга поулыбалась и начала шумно, с причмокиванием, пить чай.

– А что вы можете сказать про брата Анатолия Ветринова? – небрежно спросил Стас.

Он не знал, подозревает ли Ольга вообще о существовании у банкира еще и брата, и задал вопрос на всякий случай. Про запас у него был приготовлен еще один, связанный напрямую со вчерашним происшествием.

– Саша? То есть, я хотела сказать, Александр Анатольевич – совсем другой человек. Настоящий предприниматель! – Ольга неожиданно вдохновилась и не стала скрывать этого. Или не догадалась.

– Он очень опытный руководитель и талантливый, не побоюсь этого слова. Вы не знаете, наверное, но Александр Анатольевич основал сеть продовольственных магазинов, и у него есть топ-студия, которой он руководит. Вы слышали что-нибудь о ресторане «Харбин»? – спросила Ольга.

Стас почувствовал, как воспоминания зашевелились у него под черепной коробкой и заболела вчерашняя шишка на затылке.

– Нет, не слыхал, а что это? Восточная кухня?

– Да, вьетнамская. Или корейская? – Ольга встала и, покачивая бедрами больше, чем это было нужно функционально, подошла к чайнику, стоящему на плите, хотя, при желании, до него можно было и дотянуться рукой. – Хорошая кухня, заходите, не пожалеете.

– Трепанги жареные, – пробормотал Стас.

– И трепанги есть, – Ольга подлила себе чаю и вернулась на табурет. – Они классные такие, когда жареные. Немного сопливые, конечно, но все равно классные. А вам нравятся трепанги?

– Не очень, – улыбнулся Стас. – Город Харбин, как мне помнится, находится в Китае, поэтому кухня, скорее всего, китайская, а не вьетнамская.

– А какая разница? – искренне удивилась Ольга. – Китайская, вьетнамская, корейская, еще какая-то… В общем, оттуда, от желтых узкоглазиков. А жаркое из змей вам нравится, Стас? По вкусу напоминает свинину постную. Очень прикольно, очень.

– А как же так получается, что вы, преподаватель лицея, как вы сами сказали, знаете, что Александр Анатольевич – хороший руководитель, однако руководит он, как я понимаю, вовсе не лицеем, а трепангами и змеями?.. Точнее, изделиями из них.

– Ну, знаете! – Ольга напряглась лицом, понимая, что надо как-то объяснять положение. – Если я, например, преподаватель, или, точнее говоря, вот вы полковник милиции, это же не значит, что и все-все ваши друзья и знакомые только полковники милиции, верно?