В процессе обучения заикающихся школьников мы наблюдали также детей очень замедленных. Они с трудом приспосабливались к новым условиям работы, медленнее переключались с одного вида деятельности на другой, не проявляли инициативы на уроках, в играх, были пассивны в речи. В работе с этими детьми мы вводили элемент соревнования. При этом соревнования проводили не между отдельными детьми, а между группами детей, чтобы у каждого ребенка воспитывалось чувство ответственности. С помощью определенных занятий, поручений мы вырабатывали у учащихся скорость переключения, быстроту реакции.

Среди описываемых детей были школьники, внешне равнодушные к неуспеху, неудовлетворительным оценкам. В работе с этими детьми мы всегда поддерживали искру проявленного интереса, оценивали не только результат проделанной работы, но и поощряли ту настойчивость, которую учащиеся проявили, выполняя то или иное задание.

На основе приведенных фактов мы составляли на каждого ученика подробные характеристики. Полученный материал оказался очень полезным в определении дифференцированного подхода к заикающимся школьникам. Мы предполагаем продолжить начатые наблюдения с тем, чтобы более полно учитывать индивидуальные особенности заикающихся детей в коррекционно-воспитательной работе.

Тезисы докладов IV Всесоюзных педагогических чтений НИИ дефектологии АПН СССР. М., 1976. С. 126.

…По мнению Р. Е. Левиной, не существует речевого нарушения самого по себе, оно всегда предполагает личность и психику конкретного индивидуума со всеми присущими ему особенностями. Роль недостатка речи в развитии и судьбе ребенка зависит от природы дефекта, от его степени, а также от того, как ребенок относится к своему дефекту.

Понимание своего речевого недостатка, неудачные попытки самостоятельно избавиться от него или хотя бы замаскировать нередко порождают у заикающихся определенные психологические особенности: стеснительность вплоть до робости, стремление к уединению, речебоязнь, чувство угнетенности и постоянные переживания за свою речь. Иногда и наоборот, расторможенность, показную разболтанность и резкость.

Большинство авторов отмечают в разной степени выраженные психологические особенности у детей (Х. Лагузен, И. А. Сикорский, Г. Д. Неткачев, И. И. Тартаковский, Э. Фрешельс, Ф. Г. Штоккерт, Ю. А. Флоренская, М. Е. Хватцев и др.). В последние годы делаются попытки не только глубже изучить психологические особенности заикающихся с целью обосновать психотерапевтическую направленность логопедической работы (С. С. Ляпидевский, С. И. Павлова, В. И. Селиверстов, В. М. Шкловский, Ю. Б. Некрасова, Г. И. Ангушев, Л. З. Андронова, Э. М. Кулиев и др.), но и дифференцировать их по психологическим особенностям. В основу принимается наличие логофобий (С. С. Ляпидевский, С. И. Павлова), разная степень болезненной фиксированности на своем недуге (В. И. Селиверстов, В. М. Шкловский и др.).

В литературных источниках прошлого и настоящего встречается ряд отдельных указаний на значимость фиксированности на своем дефекте в клинико-психологической структуре заикания. Хр. Лагузен (1838) писал, что представление о трудности выговора делает заикание постоянным. Р. Коэн (Кен, 1878) считал обязательным в лечении заикания укреплять в пациенте силу воли, внушать ему доверие к собственным силам и искоренять в нем убеждение, что он не может правильно говорить. Пациент должен перевоспитываться; он должен овладеть рефлексами, подчинять их осмысленным мотивам. Г. Каменка (1900) видел в лечении заикания борьбу с болезненным представлением как руководящий принцип лечения. А. Либман (1901) усложнение первичных непроизвольных расстройств координации со стороны органов речи видел в том, что эти расстройства обращают на себя внимание самого заикающегося и окружающих. При этом сам заикающийся становится недоверчивым к своим способностям речи. Из-за этого обстоятельства расстройство речи еще более усиливается.

Г. Д. Неткачев (1901, 1909, 1913) отводил главенствующую роль в структуре заикания представлению заикающихся о своем дефекте и связанному с ним «боязливому самочувствию». Сущностью заикания («психоневроза») является, по его мнению, «боязливое ощущение, представление, навязчивая идея, фобии и весь комплекс угнетающих эмоциональных переживаний перед опасностями в прошлом, настоящем и будущем».

Р. Денгардт, Т. Гепфнер, Э. Фрешельс (начало ХХ в.) сущность заикания видели в расстройствах, основанных на мыслительно-аффективных процессах.

«Специфической основой заикания мне кажется то психическое состояние, на основании которого у атактически говорящих лиц возникает сознание (!) расстройства их речи» [13] . По мнению Т. Гепфнера, собственно заикание возникает у ребенка в результате осознания им своих физиологических речевых несовершенств путем эгоцентрических размышлений о своей речи, путем запоминания и осознания процесса речи и в результате потребности напрягать при этом свои силы. Сделанные наблюдения позволили Т. Гепфнеру и Э. Фрешельсу заключить, что болезненные психические состояния могут быть устранены воздействием на психику, что терапия ассоциативной афазии, направленная только на речь, составляет лишь часть терапии.

Ф. Г. Штоккерт, Ю. А. Флоренская, М. И. Пайкин, А. М. Смирнова, Н. А. Власова и др. отмечают усугубляющую роль зафиксированного внимания на дефектной речи у заикающихся. Ф. Г. Штоккерт (1927), а затем М. И. Пайкин утверждали, что собственно заикание начинается лишь с момента фиксации заикающегося на своем расстройстве. Когда заикающийся впервые обратит внимание на свою неправильную речь, этот период может считаться критическим в развитии заикания: только теперь начинается боязнь говорить, боязнь речи, которая делает пациента асоциальным и заставляет уединяться. Чем больше внимания уделяется своему страданию, тем оно хуже становится.