— Так точно, — помрачневший Брыльский утащил свои пожитки на кухню.

— Как самочувствие? — Генералов присел на корточки рядом с ругавшимся себе под нос Волковым. Тот как раз вытащил аккумуляторы ноутбука и осматривал сплавившиеся контакты.

— Сдох, — в сердцах бросил Волков.

— Твое самочувствие как? — уточнил Владимир.

— Я — нет, — буркнул парень и, достав из сумки набор инструментов, принялся трясущимися от усталости руками снимать корпус ноутбука. — Пока.

— Алина, ты как? — поднялся на ноги Генералов и отхлебнул какао.

— Мне здесь не нравится, — поежилась девушка. — Все время кажется, что скоро произойдет нечто ужасное. И запах… Пахнет кровью…

— Успокойся, шоколада горячего выпей. — Приобняв Алину за плечи, Владимир усадил ее на подстилку и сунул в руку кружку с ароматным напитком. — Все хорошо будет, это просто нервы.

От запаха саморазогревающихся консервов, которыми ужинали подчиненные Генералова, потекли слюнки, и, наскоро перекусив каким-то паштетом из сухого пайка, я умял полплитки шоколада и запил все это кружкой кофе. Уф, только-только отогреваться начал, а то даже пальцы на ногах не чувствовал.

— Брыльский, ты куда?! — встрепенулся Владимир, когда парень тихонько выскользнул в коридор.

— Мне отлить, — заглянул обратно тот.

— Что за детский сад? — нахмурился Генералов. — Смирнов, проводи. С этажа не уходите. И чтоб больше поодиночке ни ногой!

— Да чего тут случится-то? — пожал плечами Брыльский, но приказа ослушаться не решился. — Валя, давай быстрее — у меня мочевой пузырь не резиновый. Щас лопну.

— Твои проблемы, — усмехнулся Смирнов и, взяв на изготовку автомат, выскользнул в подъезд.

— Духи мертвых, духи живых, — неожиданно вскочила на ноги и закричала уронившая на пол кружку с какао Алина. — Стой, не улетай! Подожди!

— Кто?! — вздрогнул Волков.

— Душа! Моя душа! Держите! — Девушка бросилась к завешенному брезентом окну, но оказавшийся на пути Черкесов перехватил ее и подсечкой сбил с ног.

— Пустите! Пустите! — пытаясь дать волю длинным ногтям, завыла Алина.

— Держите ее! Крепче, чтоб головой не мотала, — подскочил я к извивающейся девушке, которую с трудом прижимали к полу трое здоровенных парней, и выхватил из чехла финку.

— Ты что делаешь? — заорал на меня Генералов, удерживавший Алине голову.

— Ровнее держи! — Я сорвал с головы девушки шапку, отбросил в сторону прядь волос и одним движением руки вывел острием ножа на виске Алины замысловатый колдовской символ.

Она тут же обмякла и перестала вырываться. Взгляд ее прояснился, и она с удивлением уставилась на прижавших ее к полу людей.

— Что случилось? Отпустите меня! Да отпустите же!

— Отпустите, — разрешил я и убрал финку в чехол на ремне. — Теперь можно.

— Что со мной? — Девушка осторожно прикоснулась к порезанному виску и от боли прикусила губу.

— Легкая одержимость. — Я вернулся к своей подстилке и поднял кружку, в которой еще плескалась пара глотков успевшего остыть кофе. — С непривычки, должно быть.

Черкесов потер располосованное ногтями девушки запястье.

— А порезал ты ее зачем?

— Чары отрицания наложил, — должно быть не очень понятно ответил я. — На некоторое время, Алина, ты от негативного ментального воздействия защищена.

— Насколько именно? — Девушка расстегнула лыжную куртку и принялась поправлять сбившуюся одежду.

— Пока царапина не заживет. И не забудь отцу Доминику сказать, что у тебя чувствительность повышенная.

— Отец Доминик? Это кто? — удивилась Алина.

— Генералов еще познакомит.

— Если приступ повторится, такой порез сделать достаточно будет? — доставшая небольшое зеркальце девушка внимательно осмотрела располосованную ножом кожу. Потом вытащила из кармана блокнот и перерисовала туда сложный завиток колдовского символа.

— Скорее всего… — Пожав плечами, я удлинил на рисунке один из хвостиков руны. Вообще-то, скорее всего — нет. Но зачем заранее человека расстраивать? Попробую небольшой ликбез устроить, глядишь, чего и выгорит. — Ты, когда кожу надрезать начнешь, представляй, что тебя от макушки до пяток пелена накрывает и от окружающего мира отсекает. Можешь на бумаге для начала потренироваться. Тут главное — время правильно рассчитать, чтобы и узор в одном темпе выводить, и за это время от головы до ног пелену мысленно опустить.