– Иди сюда! – несколько раз взмахнул протянутым одним из Чистых ножом плешивый. Надо сказать, смотрелся парень весьма внушительно – вряд ли качается, скорее работа с физическим трудом связана. Да и природой немало заложено. – Иди, урод, кишки выпущу.

Я отвел назад руку с зажатой обратным хватом финкой – никаких изысков, рукоять будто палку держу, – и выставил вперед раскрытую левую ладонь. Не такой уж из меня мастер ножа, чтобы пытаться этого бугая порезать – толстый свитер с воротником под горло и кожаная жилетка неплохо его защищают, да и толку с порезов… Это ж только если умеючи.

– Ты покойник! – явно заводя себя, подскочил здоровяк, но напролом не попер – вовремя остановился и уже куда осторожней, короткими дуговыми взмахами попытался подрезать мне руку.

Разгадав несколько ложных выпадов, я выгадал момент, когда плешивый в очередной раз попытался хлестким ударом «писануть» меня по лицу и, рванувшись вперед, перехватил свободной рукой его правое запястье. Тут же без всяких финтов – сверху вниз – ударил финкой в шею и, не ослабляя захвата, воткнул нож еще несколько раз. И только потом отпрыгнул назад, разрывая дистанцию.

– Инцидент исчерпан? – уже в открытую взяв на прицел Чистых, уточнил Рустам, когда мой противник, зажимая руками окровавленный ворот свитера повалился на пол.

– Исчерпан, – кивнул один из бритых наголо парней, которого явственно перекорежило от необходимости договариваться с уродом. Хоть они и поднялись в последнее время немерено, но на бойцов «Красного декабря» пока ума хватает не кидаться. Хм… на самом деле не удивлюсь, если Перов идею создания этого отряда продавил под видом борьбы с Чистыми.

– Держи, – сунул мне в руки фуфайку и шапку Второй.

– Спасибо, – вытерев кровь с лезвия финки салфеткой, начал одеваться я, а измененный шагнул к молча пялившимся на нас Чистым и, поковырявшись указательным пальцем в носу, вытер козюльку о балахон одного из них.

– Запомните, мальчики, как не все измененные – уроды, так и не все уроды – измененные.

– Не воспринимайте это на свой счет, – миролюбиво улыбнулся взбешенным парням Напалм, и отблески огня, мелькнувшие в прорезях для глаз опущенной на лицо шапочки, помогли Чистым принять правильное решение: они молча развернулись и ушли к себе за стол.

– Как думаешь, ты его наглухо? – не отрывая глаз от двери хинкальной, поинтересовался Второй, когда сани отъехали от ограды рынка и вывернули на Южный бульвар.

– Да какая разница? – пожал я плечами и повернулся к Рустаму: – Спасибо, кстати. Выручил.

– Пошел ты! – скривился тот. – Глаза б мои на тебя не смотрели…

– Второй, ты чего на Чистых наехал? – Решив не выяснять отношения с Зубастым, уставился я на измененного. – Эти гады злопамятные…

– Погорячился, однозначно, – поддержал меня пиромант. – Ни к чему это..

– Хрен бы с ними, – резко взмахнул рукой Второй. – Пусть только попробуют!

– Они и пробовать не будут, проломят голову тупым тяжелым предметом и спишут все на шпану, – зевнул Напалм. – Сан Саныч, мчи нас быстрей! К ужину опаздываем!

– Я и сам им тупым и тяжелым могу, – насупился Второй. – Довелось с этими тварями пообщаться. Вам-то хорошо…

– Особенно мне, – кивнул я.

– Да ладно, ты ж меня понял, – вздохнул измененный. – А я пока по госпиталю покантовался, пока в гетто обживался…

– А в отряд как попал? – заинтересовался Напалм.

– Да мне почти сразу предложили, – не стал скрытничать Второй. – Все одно, говорят, в гетто придется переселяться, так сослужи Форту службу, глядишь, чего и выгорит в итоге. Ну я и согласился…

– А! – понял пиромант. – Подрывной деятельностью занимался!

– По-всякому бывало, – пожал плечами парень. – Но, если б ничего не предложили, – тогда точно сам бы в петлю влез. С братом же всю жизнь вместе, а его… И почти каждую ночь снится, как мы на карусели в «Луна-парке» крутимся, он слетает, а я его за руку ловлю. Сам одной рукой держусь, но его не отпускаю. Чувствую – не удержусь, но никак решить не могу, какую руку разжать…

– Брата твоего жалко, – кивнул Напалм. – Если б я тогда мог…

– Ладно, перестань. Ты ж нас всех спас, – грустно усмехнулся Второй и отвернулся.