Три долгих часа, проведенных у леди Стентон, показались Эштону настоящей пыткой, и он искренне считал себя мучеником. Кларисса же была ослепительна в своем зеленом бархатном платье с кринолином, украшенном богатым кружевом и оборками. Ее искусно завитые волосы ниспадали на плечи красивыми локонами и были украшены жемчугом и разноцветными перьями. Но ее красота уже нисколько не впечатляла Эштона, ибо теперь он видел жестокость и расчетливую хитрость в ее глазах, и каждое сказанное ею слово, казалось, сочилось ядом. Три часа в ее обществе ужасно его утомили, и Эштон принялся искать свою мать — она еще по дороге в гости любезно согласилась сослаться на головную боль и дать сыну повод увезти ее домой, когда он об этом попросит.

— Что, надоело? — послышался детский голос, когда Эштон остановился в дверях комнаты, где дамы играли в карты.

Скосив глаза, виконт увидел подошедшего к нему Гектора.

— Ужасно надоело, — ответил он с улыбкой. — А тебе еще не надоело шпионить?

— Терпение на исходе, — со вздохом пробормотал мальчишка. — А вы собираетесь уличить ее в том, что она прячет свою сводную сестру?

— Да, конечно. Но не здесь и не сегодня. Не хочу, чтобы нам помешали. Хочу насладиться ее реакцией.

— У нее косит левый глаз, когда она врет.

Эштон с удивлением посмотрел на мальчика:

— А ты неглупый парень…

Гектор пожал плечами:

— Я всегда могу определить, когда человек врет. Даже в том случае, когда не смотрю на него. Я просто чувствую ложь. Но мне нравится подмечать, как люди выдают себя выражением лица. А что касается Клариссы, то она постоянно врет. Врет, орет, ругается и злословит. И если вам придется на ней жениться, то лучше знать об этом заранее.

— Да, конечно. Спасибо за предупреждение.

Перехватив взгляд матери, Эштон словно невзначай пригладил кружева на манжетах — то был условный знак. Мать улыбнулась ему, и Эштон счел ее улыбку знаком согласия. Вновь посмотрев на Гектора, он проговорил:

— Ведь Клариссы нет в этой комнате. Разве ты не должен находиться рядом с ней?

— Я сказал ей, что мне нужно выйти по нужде, потому что у меня понос. — Мальчик усмехнулся. — Она всегда прогоняет меня, когда я говорю такое. — Взглянув на свой жилет в красную и желтую полоску, Гектор добавил: — Впрочем, я все равно скоро с этим покончу. Не могу больше носить все это. Она не дает мне покою ни днем, ни ночью. Похоже, думает, что мне вообще ни к чему спать.

Виконт внимательно посмотрел на мальчика:

— А ты узнал что-нибудь важное, что-нибудь такое, что оправдало бы все твои мучения?

— Да, кое-что узнал. Могу сказать, сэр, что вы обручились с мерзким созданием. А ее брат собственную мать удавил бы за гинею. Хотел бы я, чтобы Пен никогда больше не возвращалась в этот дом.

— А зачем ей возвращаться? — спросил Эштон.

Он вдруг подумал о том, что ведет довольно странный разговор с девятилетним ребенком. Впрочем, все братья Пенелопы были не по годам смышлеными и рассуждали как вполне взрослые люди.

— Зачем возвращаться? Потому что это ее дом. Она говорит, что должна жить там, чтобы сохранить свои права на него, так как этот дом — возможно, единственное, что осталось от ее наследства.

Тут к Эштону подошла мать, и он вынужден был прервать разговор, хотя ему очень хотелось задать Гектору еще несколько вопросов. Он решил позже непременно узнать, что раскопал этот мальчик. Взяв мать под руку, виконт по всем правилам представил ее Гектору. И очень удивился, заметив, что ребенок прямо-таки очаровал леди Мэри. Улыбнувшись, виконт отправил Гектора к Клариссе, велев передать ей, что он должен как можно быстрее отвезти домой свою мать.

— Какое чудесное дитя, несмотря на этот нелепый костюм, — пробормотала леди Мэри, когда они сели в карету. — Как могла мать бросить такого умного, такого обаятельного мальчика?

— Я тоже не могу понять, почему матери бросили всех этих детей, — ответил Эштон, нахмурившись. — Они все умны не по годам и чертовски обаятельны. Впрочем, кое-что я знаю… Сводных братьев Пенелопы бросила на произвол судьбы ее мать, чтобы угодить новому мужу. Я ничего не знаю про их матерей, но факт налицо: своим матерям они не нужны, как не нужны и все остальные мальчики.

— Кажется, я была знакома с матерью Пенелопы и отчасти могу ее понять, — сказала леди Мэри. — Муж часто ей изменял, и бедняжке, наверное, было тяжело видеть доказательства его неверности.

— Да, возможно, — кивнул Эштон. Он невольно задался вопросом, имелись ли внебрачные дети у его отца. Но спросить об этом у матери он не мог. — Кажется, Пенелопа сказала, что такая же история произошла и с остальными детьми. Но я старался не расспрашивать ее, поскольку тема слишком уж болезненная.