— Пиши завещание, — потребовал он, прижимая к ее горлу нож. — Все должно перейти ко мне.

— А как насчет Клариссы? — спросила Пенелопа, взяв перо.

— О ней пусть заботится будущий муж. Ведь после того как тебя не станет, она выйдет за этого идиота Радмура, верно? Замечательная парочка — твой Радмур и моя Кларисса. Вместе навек. Подумай об этом, когда будешь жариться в аду в компании своих сородичей-колдунов.

Пенелопа решила, что сможет выиграть время, если согласится написать то, что требовал Чарлз. Она не знала, какого чуда ждать — ибо вызволить ее могло только чудо, — но все же надежда не оставляла ее. Впрочем, ей было на кого надеяться. Она находилась в смертельной опасности, и один из мальчиков, возможно, был ранен, когда Чарлз выстрелил в дверь. Следовательно, хоть кто-то из ее родственников непременно должен был почувствовать беду. Она лишь молилась о том, чтобы они смогли правильно истолковать свои видения или предчувствия. И то, что ее родственники часто называли своим проклятием, сейчас могло стать ее спасением. Они должны были откликнуться на ее призыв о помощи — только бы не опоздали.

Эштон заглянул в зимний сад, надеясь найти там мать, и замер в изумлении. На скамейке рядом с леди Мэри сидели леди Олимпия Уэрлок, Пол и Джуно. Эштон искал мать, чтобы спросить, что означают многочисленные свертки и коробки, которые он увидел в холле. Конечно, ему было очень неприятно отказывать ей в удовольствии покупать то, что ей хочется — в данный момент они не могли позволить себе такую роскошь, — но сейчас Эштон забыл, что собирался сказать ей об этом.

Заметив сына, леди Мэри с улыбкой сказала:

— Эштон, дорогой, смотри, кого я встретила во время прогулки по магазинам. Что же ты стоишь там? Иди к нам. Быстрее!

Виконт с удивлением отметил, что сегодня его мать выглядела как-то необычно — казалось, она сияла от счастья. Такой счастливой он не видел ее уже много лет. Тут он вспомнил, зачем пришел. Ему все же придется сказать, что большую часть ее покупок — если не все — придется вернуть. Но он скажет ей об этом позже. А пока пусть порадуется…

Эштон поклонился леди Олимпии, подмигнул Полу и улыбнулся Джуно. Налив себе чаю, сел рядом с матерью. Покосившись на Олимпию, виконт сразу вспомнил о Пенелопе и почувствовал, что хочет как можно быстрее увидеть ее. «Да ведь я, кажется, по уши влюбился», — подумал он с улыбкой.

— Эштон, дорогой… — Леди Мэри взяла сына за руку. — У меня для тебя замечательные новости. Пол был прав! Мой корабль не затонул, а просто… заблудился, если можно так выразиться. А вчера он вернулся!

— Значит, ты получила неплохую прибыль? — Ему не хотелось, чтобы мать все тут же растратила, но упрекнуть ее в мотовстве у него не хватило духу.

Леди Мэри достала листок бумаги из-под чайного подноса и с широкой улыбкой протянула сыну. Глаза его расширились, когда он увидел, сколько она заработала. Конечно, этого было недостаточно, чтобы их спасти, но все же сумма была очень приличная.

— Замечательно! — Он расцеловал мать в обе щеки.

— Я даже ожерелье свое вернула.

Посмотрев на колье, Эштон задумался о том, какую сумму следует вычесть из указанной на листке, но тут же отругал себя за неблагодарность. Мать сделала очень нужное дело и, разумеется, имела полное право приобрести себе несколько красивых вещиц на ею же вырученные средства. Как бы то ни было, этот денежный дождь все же стал для него неожиданным благословением. Если этих денег и не хватит, чтобы расплатиться по долгам отца с Хаттон-Мурами, то некоторые другие долги они помогут погасить.

— Не беспокойтесь, сэр, — пробормотал Пол, набивая рот пирожным.

— Пол, дорогой, сначала проглоти, а потом говори, — сказала малышу леди Олимпия.

Мальчик энергично закивал, стараясь как можно быстрее проглотить пирожное. Женщины прятали улыбки за чашками с чаем. «Что ж, пусть смеются, — подумал Эштон. — А вот Полу, пожалуй, придется серьезно потрудиться над своими манерами, прежде чем его можно будет безбоязненно выводить в люди».

И тут Эштон вдруг осознал, что хотел бы поучаствовать в воспитании этого мальчишки. Не только Пенелопа прокралась в его сердце, но и ее мальчики. «И девочка — тоже», — подумал Эштон, глядя на милое личико Джуно. Каким-то образом он должен был побыстрее избавиться от Хаттон-Муров и приступить к осуществлению задуманного. И сейчас ему было все равно, каким образом он это сделает. Если получится, то оплатит долг. Или, может быть, докажет, что они убийцы, воры и похитители людей. Главное — освободиться от них как можно быстрее. А то обстоятельство, что у Пенелопы одиннадцать подопечных, нисколько его не пугало.

— Все будет в порядке, сэр, — снова сказал Пол. — Все очень скоро уладится.

Эштон уже хотел спросить, каким образом все уладится, но тут вдруг и Олимпия, и Пол смертельно побледнели.

— В чем дело? Что случилось? — спросил Эштон.

— Пенелопа, — ответили они одновременно.

— С ней что-то случилось?

— Нам надо к ней поторопиться, — сказала Олимпия, вставая. — Миледи, могу я ненадолго оставить у вас детей?

— Да, разумеется, — кивнула леди Мэри, совершенно не выказывая удивления по поводу странного поведения гостей.

— Но как же… — Пол явно не желал оставаться. — Она ведь в беде! Я должен ее увидеть.

Олимпия наклонилась и поцеловала мальчика в лоб.

— Ты непременно увидишь ее. Ты храбрый мальчик и очень умный, но тебе всего пять лет. Оставайся здесь. Я вернусь за тобой, когда с ней снова будет все в порядке.

Эштон в тревоге вскочил на ноги. Сердце его бешено колотилось. Он внезапно осознал, что безоговорочно верит во все, что слухи приписывали этим людям и Пенелопе. Но когда же исчез его скепсис? Эштон не мог бы ответить на этот вопрос. Он подозревал, что узнает еще очень много странного и необычного, когда получше познакомится с этим эксцентричным семейством, но теперь у него уже не было сомнений: никто из них его не разыгрывал. И если Пол и Олимпия почувствовали, что Пенелопа в опасности, то следовало быстрее бежать за пистолетом.