Я отвлёкся, опустил бинокль и посмотрел назад, на готовых к бою воинов отряда, засевших вдоль опушки. Напряжённые потные лица, грязная одежда и хорошо смазанное оружие. Все эти люди, за исключением офицеров и сержантов дипломатической миссии во главе с капитаном Мироновым, идут за мной на добровольных началах. Кто-то в отряде из-за денег, кто-то борец за идею, а кому-то просто некуда было деться: кроме как воевать, он ничего больше не умеет. Мы все разные, но есть у нас и много общего, и среди всего прочего основное – никто из нас не хочет умирать. Нет, я не могу послать своих воинов в самоубийственную атаку, а потому, простите меня, солдаты Воронежа-45, но помощи вам не будет.

Определившись с тем, что пока мы ограничиваемся наблюдением, я поднял бинокль и снова посмотрел на поле. И одновременно с этим моим движением стоящий на одном колене рядом со мной Крепыш полушёпотом, как если бы враг был совсем рядом, произнёс:

– Мечник, по центру смотри. Геройские парни, уважаю таких.

Посмотреть было на что. Осаждённые солдаты, все как один одетые в униформу российской армии образца 2009 года, пятнистый тёмно-зелёный камуфляж, перешли в контратаку. Из зданий высыпало около пятнадцати человек и, поливая огнём из автоматов и пулемётов всё пространство вокруг себя, они рванулись на сатанистов. Из-за слишком большого расстояния лиц этих идущих на смерть храбрых людей было не разглядеть, а шум боя доносился в виде приглушённого стрекотанья швейных машинок и хлопков взрывающихся гранат. Видимо, у попавших в ловушку бойцов заканчивались боеприпасы, и они решили не ждать рукопашной схватки.

«Вот и всё», – подумал я, глядя на гибель солдат, которых по одному уничтожали снайперы и лучники сатанистов. Меня снова окликнул Крепыш:

– Смотри влево, там, где кустарник.

Я перевёл бинокль на густые заросли колючего терновника, полукругом обхватывающие развалины зданий. Поначалу ничего не заметил, но присмотрелся и уловил шевеление кустов. Вокруг – ни ветерка, ни даже намёка на него, а пара высоких колючек чуть наклонилась и дрогнула. Конечно, может, это мелкая пичужка, которую в бинокль просто не разглядишь, но скорее всего, это человек, сумевший забраться в заросли и теперь пытающийся пересидеть бой.

– Думаешь, что это кто-то из солдат? – спросил я Крепыша.

– Скорее всего.

– Будет возможность, проверим.

Пока мы наблюдали за кустарником, бой кончился. Сатанисты одержали полную победу, захватили пятерых пленных, начали зачистку развалин, произвели сбор трофеев и занялись отрезанием ушей у убитых солдат. Часа два они оставались на разъезде. Однако в кустарник никто не полез, и была надежда, что спрятавшийся там человек выживет.

Наконец Внуки Зари покинули поле боя. Посланный вперёд Лихой и две группы наших лучших разведчиков прошли по их следам и доложили, что сектанты стягиваются к посёлку Грибановскому в шести километрах от нас. Наверняка на завтрашний день Звёздные готовят наступление на Воронеж-45.

Раз так, значит, этой ночью нашему отряду придётся действовать. Батальон гвардейского спецназа, который должен нам помочь, уже в пути. По рации Черепанов сообщил, что уже сегодня его роты перейдут на левый берег Дона в районе покинутой станицы Вёшенской, завтра минуют Шумилинскую и через Старую Криушу направятся к Калачу. Зная, с какой скоростью продвигается батальон спецназа с небольшим конным обозом, до подхода гвардейцев нам было необходимо продержаться около десяти дней. При этом не просто просидеть в лесах, а сделать всё возможное, чтобы ракетно-артиллерийская база Воронеж-45 устояла и не потеряла ни одного изделия из своих подземных бункеров.

После того как сектанты ушли к Грибановскому, мы вышли к разъезду. Начали прочёсывать местность и из кустов колючего терновника вытащили трёх раненых молодых солдат из гарнизона Воронежа-45. Двое были без сознания, слишком много крови потеряли, а третий, несмотря на изувеченную пулями левую ногу и сломанные рёбра, держался бодрячком и даже хотел подорваться на гранате. Но ему доступно объяснили, что мы не сектанты и не враги, а совсем даже наоборот, друзья. Солдат самоубийцей не был, хотел жить, так что поверил нам. И после того как у него отобрали гранату, мы с ним переговорили. Однако про свою родную базу он ничего рассказывать не хотел, ссылался на присягу и хранил военную тайну. Пытать его не стали, всё же не враг, и всё, что у него получилось узнать, – это то, что он военнослужащий в/ч 14254 ефрейтор Сидоров.

В итоге ближе к вечеру, оказав раненым первую медицинскую помощь, мы отправили солдат за Борисоглебск, где в укромном месте оставались наши лошади, дополнительные боеприпасы и десяток воинов. Сами же собрались на военный совет. Надо было определиться с нашими дальнейшими действиями, и откладывать это дело в долгий ящик было нельзя. Хотя ефрейтор ничего и не сказал, но нам и так понятно, что уже к утру его база, на которой он, скорее всего, родился и вырос, будет атакована и падёт.

– Ну что, господа офицеры, у кого и какие идеи? – посмотрев на своих лейтенантов и капитана Миронова, расположившихся под дубком, откуда днём велось наблюдение за сражением, спросил я. – У сектантов три тысячи бойцов, из которых половина с огнестрельным оружием, а у нас, не считая раненых и лошадников во временном лагере, сто двадцать человек, грубо говоря, одна стрелковая рота.

– Надо атаковать противника, – сказал Миронов.

Все мои лейтенанты на эти слова только улыбнулись. Капитан предлагал самое очевидное без всякой конкретики. То, что сектантов надо атаковать, это и ёжику понятно. Смысл вопроса в другом: как это сделать так, чтобы и самим уцелеть, и Внуков Зари от Воронежа-45 отвлечь. Вот в чём суть. И, вытащив из планшетки, которая лежала в моём рюкзаке, карту восточной части Воронежской области, самую подробную из тех, какую мы смогли найти, я раскинул её на плащ-палатке между офицерами и повторил свой вопрос относительно идей. Предложения посыпались одно за другим.