Гулко, длинной очередью ударил 'максим'. И на дороге сразу все пришло в движение. Я не слышал отсюда команд, но строй солдат дрогнул, и стало понятно, что они не собираются никуда убегать. Во всяком случае, пока. Они слышат только один пулемет, и это еще не несет в себе смертельной угрозы. Это плохо, неприятно, но пока пулемет один, его всегда можно обойти, подавить. Наконец, просто выйти из зоны обстрела. Наверняка немцы прислали сюда не вчерашних первоклассников, а опытных и обстрелянных солдат. Эти не побегут, сломя голову. Ну, что ж, внесем коррективы в первоначальный план…

Пулемет ударил неожиданно резко, и каземат сразу наполнился грохотом и дымом. Первая же очередь как кегли повалила командиров. Кто-то из них успел прыгнуть за автомобиль. Намного легче ему от этого не стало. Тяжелые пули прошили автомобильный корпус, как иголка бумажный лист. Вряд ли там смог бы уцелеть хоть кто-нибудь. В глаза неожиданно брызнуло крошкой, что-то провизжало мимо лица. Быстрый взгляд поверх ствола. На стоявшем около ворот бронетранспортере пульсировал огонь. Пулемет стрелял по мне. Быстрый поворот в ту сторону, и пули высекли искры из борта бронетранспортера. Стрелявший обвис на борту, и я перенес огонь на следующую машину. Лента кончилась неожиданно быстро. Только в раж вошел.

— Гришанков! Ленту!

Он уже сбоку, лязгает металлом, помогая мне перезарядить пулемет. Ободренные прекращением огня, немцы зашевелились. Взрыкнул и начал разворот второй бронетранспортер. На ходу в распахнутые задние двери заскакивают солдаты. Поняли, что здесь им ловить нечего? Из ворот, отстреливаясь на ходу выскакивают ещё несколько человек.

— Быстрее!

Олег спешит, но выходит только хуже. Ленту заедает в приемнике.

Снизу вдруг ударяют частым огнем сразу несколько пулеметов. Каземат наполняется гулом и звоном. Пули бьют по заслонкам, от чего-то рикошетируют. В общем, голову не высунуть.

Громко выругавшись, сидевший до этого у патронных ящиков, Лацис вдруг вскакивает на ноги и бросается к двери. Крутит маховик кремальеры и, прежде чем я успеваю его окликнуть, выскакивает в проход. Куда его черти понесли?

Ответ приходит уже через десяток секунд. На дороге вдруг бабахают разрывы. Ага! Мартин утащил с собой почти все гранаты. Силушкой его бог не обидел и сверху, со стены, он может зашвырнуть их достаточно далеко. Вот, значит, отчего выход на стену сделан именно тут…

Положение сразу меняется и немцы переносят огонь с молчащего пулемета на живого (и крайне опасного для них) гранатометчика.

Пользуясь этим, я наконец передергиваю рукоятку и первым делом превращаю в решето уползающий бронетранспортер. Пулеметы на нём замолкают, изнутри валит дым и, горящая машина наглухо закупоривает дорогу. Теперь по ней можно бежать только ножками…

Прижимаю к земле осмелевших фрицев и попутно смешиваю с землей расчет ещё одного пулемета.

Опять конец ленты. На этот раз мы перезаряжаемся быстрее, и пулемёт снова оживает. Краем уха слышу скороговорку 'максима', значит во дворе есть ещё кто-то живой. Взгляд в ту сторону… Ага, в моем домике сидят. Там, где я не так давно сам прятался от них же. Ну, ребятки, это вам крупно не подфартило…

Разворачиваю пулемет в ту сторону… от дома летят какие-то лохмотья и он весь окутывается пылью. Ответная стрельба фрицев разом стихает.

Что-то жужжит? Телефон?

Пользуясь очередной перезарядкой, хватаю трубку.

— Да!

— Это Демин! Что там у вас?

— Красота! Два бронетранспортера разбил, один зажег. Немецких командиров проредил. Фрицы под стенами ховаются.

— Капитан открыл дверь! Он говорит, что двор заминирован! Дорога тоже!

— Так и рвите тут всё к чертям свинячьим!

— От амбразур отойдите!

Окликаю Гришанкова и кручу рукоятку заслонок. Бронепластины медленно сдвигаются и в каземате становится тише.

— Мартин где?

Олег озирается.

— Так он наверху ещё! Позвать?

— В темпе! Тут сейчас всё рванет!

Олег исчезает в проходе и тут за стеною глухо бухает. И ещё раз! И ещё…

Когда стихают разрывы, я снова кручу рукоятку. Пластины расходятся не сразу и приходится им хорошенько наподдать. Благо что, соответствующий ломик присобачен прямо к станине пулеметной установки.

На дороге… на какой? Ничего не вижу, сплошные воронки. Что-то горит. Интересно, а чему тут гореть? Разве, что немецким машинам?

На земле лежат тела. Достаточно много, надо полагать, разрывы мин накрыли тут все сплошным веером осколков. Если тут применили что-то похожее на те фокусы, которые мы на складе нашли… тогда ничего удивительного нет.

Стрелять мне просто некуда, никого живого я не вижу.

Сзади топают сапоги.

— Олег, — говорю я, не отрываясь от пулемета. — Глянь-ка что там внизу наворотило!