Шрифт:
Между тем 2–я армия находилась позади в двухдневном переходе. 1 сентября она стремилась нагнать свое отставание. В 14 ч. 30 м. Бюловполучает приказ германского главного командования перебросить два левофланговых корпуса к Шато-Порсьяну на помощь 3–й армии. Этот приказ со всей ясностью показывает, куда влекла сила событий германское главное командование вопреки всем его стратегическим замыслам: на восток.Однако, по сообщению 3–й армии, помощь оказывается уже ненужной, так как французы отступают. Оба корпуса снова получают южное направление, но вынуждены отложить дальнейший марш на другой день. 3–я армия в этот день продолжала медленно продвигаться за реку Эн. 4–я и 5–я армии, нагромождая корпуса,которые здесь были вовсе не нужны,и которых так остро не хватало на правом крыле,продолжали склоняться в южном и юго-западном направлениях, оставляя Верден на левом фланге [109] . Германское главное командование получает от этих армий (3–й, 4–й, 5–й) победные реляции: враг отступает в беспорядке. Только отсутствие вестей с правого крыла беспокоит безмятежное настроение Мольтке.В 18 час. он посылает радио 1–й армии: «Каково положение? Ответьте немедленно же».
109
Итак, «скольжение влево» перестало быть оперативным фактором и приобрело стратегическое значение: вся геометрия операции нарушена, оперативное усиление упало до нуля (правое крыло в первом приближении стало равно левому по численности, по плотности войск оно уже уступает армиям Лотарингского направления), «плечо операции» сменило знак. Период с 1 по 4 сентября характеризуется неустойчивым равновесием: шлиффеновский маневр еще продолжается, но только за счет оперативной инерции. Если проводить аналогии между оперативным искусством и аэродинамикой, то можно сказать, что скорость упала, а угол атаки возрос настолько, что на правом крыле начался «срыв потока», и оно потеряло «подъемную силу». Тем не менее, в эти дни германское высшее командование еще могло, по-видимому, спасти операцию, если бы действовало очень быстро и безупречно правильно. (Прим. ред.)
2 сентября Клюк,однако, снова увлекается преследованием, на этот раз англичан, которых он хочет захватить в Ла-Ферте — Милон. Но англичане в этот день уже были на Марне.События увлекали 1–ю армию все дальше к востоку. Командир правофлангового 9–го корпуса фон Кваст,узнав, что 5–я французская армия еще не перешла Марну, решает отрезать ее к северу от реки и посылает 18–ю дивизию вперед к Марне, донеся об этом Клюку.Последний не только одобряет намерение Кваста,но приказывает 3–му корпусу следовать на восток к Шато-Тьерри. Одновременно он сообщает, однако, германскому главному командованию, что «попытка перехода Марны 1–й армией давала бы сомнительные преимущества», 2–я армия, перейдя реку Эн, тщетно пытается в этот день нагнать 5–ю французскую армию, 3–я армия продолжала медленно продвигаться следом за отрядом Фоша,арьергарды которого оказывали сопротивление. То же происходило и на участках 4–й и 5–й армий. Поступающие донесения указывали на эшелоны, движущиеся в тылу французов с востока на запад и Шалон — на — Марне: это перебрасывался 7–й французский корпус из района Сент-Менегульд.
2 сентября крайний правофланговый 2–й корпус (1–я армия) имел снова стычку с французами (армия Монури)севернее Парижа; Клюкоставляет без внимания это очередное предостережение. Между тем активные силы армий западнее Вердена продолжали таять: кроме оставленных у Тионвиля 5–го арм. и 5–го рез. корпусов, из 5–й германской армии был выделен 6–й рез. корпус для осады Вердена [110] .
3 сентября 9–й германский корпус, который еще ночью достиг Шато-Тьерри, с утра стал переправляться по ту сторону Марны. Но 5–я французская армия еще в полночь успела переправиться через Марну, и 18–й дивизии удалось только атаковать ее левофланговый отряд, 3–й корпус также подошел к Марне у Нантейля и стал переправляться через реку. Клюку,получившему только в этот день директиву германского главного командования о том, что на 1–ю армию возлагается обеспечение правого фланга германских армий со стороны Парижа, не оставалось уже ничего другого, как направить к Марне 4–й корпус, а на другой день и 2–й, а также 2–й кав. корпус. Один только 4–й рез. корпус, оставаясь в Ла-Ферте — Милон, получил приказ прикрывать правый фланг 1–й армии со стороны Парижа. В этот день 5–я французская армия шла мимо левофланговых корпусов 1–й армии в юго-западномнаправлении, 2–я армия в этот день подошла к Марне [111] . 3–я, 4–я и 5–я армии продолжали движение на юг при тех же условиях, что и накануне; они по-прежнему сигнализировали германскому главному командованию о перебросках войск в тылу противника на запад (это передвигался 4–й французский корпус к Парижу).
110
Это как раз не имело значения: на фронте 5–й армии оперативная плотность была, скорее, избыточна. (Прим. ред.)
111
Германское главное командование в 20 ч. 45 м. приказало ей «перейти на южный берег Марны».
4 сентября 9–й германский корпус, продолжая двигаться в юго-восточномнаправлении, не встретил никого, так как 5–я французская армия уже проследовала мимо него в юго-западномнаправлении и теперь находилась не левее, а правееего. 3–й и 4–й корпуса двигались параллельно 9–му, а 2–й вечером перешел Марну. 4–й рез. корпус оставался в Нантейль — ле — Годуэн — против Парижа. 2–я армия, перейдя Марну, склонилась несколько в юго-восточном направлении, чтобы избежать перекрещивания с левофланговыми корпусами 1–й армии, выходя на линию Монмирай — Вертю. 3–я армия достигла Марны, но ввиду крайнего утомления частей Гаузенрешил дать им отдых; на другой день, 5 сентября, 4–я армия вышла на линию Шалона, а 5–я продолжала обходить Верден с запада.
5 сентября 5–я армия достигла южной окраины Аргоннского леса, а 4–я вышла на линию р. Орн. 3–я оставалась на месте, 1–я и 2–я получили в этот день приказ германского главного командования повернуться фронтом к Парижу. В этот же день началась Марнская битва.
5. Потеря темпа в германском наступлении
Перелом в ходе развития германского маневра связывают обычно с изменением направления движения 1–й армии с юго-западного на юго-восточное. Однако этому факту не дается достаточно четкого объяснения [112] .
112
Так, в труде Новицкого читаем: «Решение неправильное — решение, ставшее роковым для дальнейших операции германских армий. И германское главное командование, с такой готовностью давшее свое согласие на этот ложный шаг, приняло на себя и всю ответственность за его последствия» (т. I, стр. 459). Итак, «неправильное решение», «ложный шаг». Эта оценка лается без всяких серьезных комментариев. Совершенно не исследуется вопрос, мог ли Клюк принять другое решение при наличии такого положения, когда три германские армии завязли далеко у Вердена, а 2–я армия маячила где-то позади под угрозой быть изолированной и разбитой.
Не было ли решение Клюкаскорее следствием,чем причиной? Нам говорят, что 30 августа Клюкотказался от проведения плана Шлиффенаи принял новый пландействий для своей армии [113] . Но вот этот новый план, якобы принятый Клюком,вызывает большие сомнения [114] . Клюк,сначала задавшийся целью окружить 5–ю французскую армию, очень скоро отказывается от этого намерения и увлекается преследованием англичан. Потерпев и здесь неудачу, он решает встать заслоном против Парижа, но инициатива левофланговых корпусов вынуждает его перейти Марну. Никакого последовательного плана здесь усмотреть невозможно. Действия Клюка,скорее, объясняются наличием инерции,влекущей его в восточном направлении. Внешним поводом, как известно, явилось стремление Клюкаоказать помощь 2–й армии [115] . Этот факт только подтверждает наличие такой инерции [116] .
113
«Решение командования 1–й армии отказаться от осуществляемого до того направления операции имело в высшей степени важное значение. Благодаря только(выделено автором. — М. Г.) ему стало возможным положение, из которого возникло Марнское сражение. В самом деле, оно означает отказ от плана Шлиффена, в то время как высшее командование еще 27–го имело намерение проводить его в жизнь. Но слабость правого крыла была слишком велика, чтобы армии приняли другое направление, не нарушая при этом указаний от 27–го (так как в этих указаниях предусматривалась помощь со стороны 1–й армии для 2–й в случае необходимости; см. Reichsarchiv, III, 180. — М. Г.). Это была не вина 1–й армии, но следствие развертывания и операций в Лотарингии» (Lautemann, S. 47). Неправильно объяснять возникновение ситуации на Марне только поворотомКлюка на юго-восток.
114
Кюль в своем труде отвергает, что план Шлиффена был необходимо связан с обходом Парижа с запада. Задача плана Шлиффена состояла в том, чтобы оттеснить французов в юго-восточном направлении. Именно эту задачу и осуществляла 1–я армия своим решением от 30 августа (т. Kuhl, Marnefeldzug, S. 50, 86, 100, 127 и др.). Передергивание здесь очевидно (см. об этом стр. 84).
115
Совершенно неправильно при этом, как делает Лотеман, рассматривать действия Клюка, как руководимые стратегическими, а Бюлова — тактическими целями. Бесспорно, что Бюлов думал прежде всего о безопасности своей армии, позабыв об общей стратегической цели. Но в такой же мере правильно сказать, что Клюк также увлекался ближайшими тактическими задачами в ущерб всему стратегическому плану. Фаулд (Historische Untersuchungen zur Mameschlacht, 1914, 13) считает, что инициатива движения 1–й армии к юго-востоку принадлежала 2–й армии. Кюль, напротив, настаивает, что она всецело исходила от 1–й армии. Спор бесполезный: фактически оба командующих высказали эту идею и пришли к полному согласию.
116
Мы должны рассматривать эти события как агонию шлиффеновского маневра. Почувствовав, что обходящее крыло «не держит» фронт операции, командиры на местах пытаются решить, по крайней мере, свои тактические проблемы сокращением фронта и, следовательно, снижением нагрузки на операцию. Но при этом темп маневра падает, между тем, как уже отмечалось, маневр развивается уже только за счет накопленной инерции движения. Продолжая аэродинамические аналогии: срыв потока произошел, правое крыло устремляется к земле, нос опущен. (Прим. ред.)
В свою очередь, Бюловпосле ряда безуспешных попыток выдержать направление, данное ему в директиве германского главного командования от 27 августа, т. е. к Парижу, получает окончательное направление левым флангом на Реймс. Эта конечная перегруппировка отвечает желаниям всехкомандующих армиями, обезопасивших свои фланги, и утверждается германским главным командованием, которое все еще убеждено, что им одержана победа над союзниками в общестратегическом масштабе. Имеет ли смысл при таком положении вещей приписывать ответственность за создавшееся положение исключительно одному из командующих армиями? Для этого нет никаких оснований, хотя не менее верно, что все они допустили крупные ошибки [117] .
117
Разумеется. Если бы Клюк не повернул на восток, Марнское сражение просто произошло бы «в другой редакции» — 1–я германская армия завязла бы в зоне Парижских фортов, а английская армия контратаковала бы ее внутренний фланг, в то время как войска Д'Эспери обрушились бы на правый фланг 2–й германской армии. Возможно, этот вариант был бы несколько лучше для немцев, нежели текуцая реальность, но вряд ли различие носило бы принципиальный характер. (Прим. ред.)
Гораздо важнее выяснить сущность инерции, которая тянула правофланговые армии на восток. Французский исследователь [118] дает следующее объяснение: «Движение налево, осуществленное крылом (правым), приведет к тому, что опасные разрывы окружающего фронта (пять германских армий) исчезнут. Армии, продвигающиеся теперь на нормальном боевом фронте, будут в состоянии преодолеть всякое сопротивление с фронта, если враг снова будет противостоять им. Мольткеи все командующие армиями, таким образом, удовлетворены. Но как только движение налево осуществлено, фронт окружающей массы сокращается с 240 до 160 км. 160 км — это как раз свободный промежуток между двумя крупными пунктами — Парижем и Верденом. Вся окружающая масса должна, таким образом, разместиться между Парижем и Верденом, и, вместо того чтобы обойти Париж с запада, армия Клюкадолжна сдвинуться к востоку, подставляя фланг Парижу и армии Монури,которую только что видели отступившей к Парижу».
118
Valarche, La manoeuvre de la Marne.