Шрифт:
Осел тут же вскочил и побежал по кругу, во всю глотку распевая победную песнь. Слова были такие: И-а! И-а! И-а! И-а! И-а! И-а!
Да-а! Это был великий артист! Публика ревела от восторга. Родька оглушительно свистел, засунув в рот четыре пальца.
А Володька и Таир сидели понурившись, опустив глаза.
Им было жалко дядю Арчила. Они-то знали его гордый, неукротимый и добрый характер, они-то понимали, каково ему сейчас. Завтра ведь весь город будет судачить о победе этого хитроумного ишака.
Вдруг Таир встрепенулся. Рот его расплылся до ушей.
— Ну, Володька! Мы его проучим! Мы его накажем! — заявил од.
— Его уже и так проучили! — захохотал Родька. — Джигит! Сидел бы в своей парикмахерской, не высовывался!
— Дурак ты, Родька! — вскипел Таир. — Дядя Арчил человек что надо, он нас на охоту брал, а над ним все гогочут. Ему же обидно!
— А не надо было… — начал Родька, но Таир его перебил:
— Мало ли что не надо! Откуда же он знал, что этот ишак такой опасный?! Нет, мы его проучим.
— Да кого?! Кого?!
Родька явно обиделся, не понравилось ему слово «дурак».
— Ясно кого — клоуна этого!
— Погоди, Таир, объясни толком, — попросил Володька. — Как мы его проучим?
— А вот как! Слушайте! — Он обнял приятелей за шеи, притянул к себе и быстро рассказал о своем плане.
— Гениально! — завопил Родька. — Чур, я буду наездником. Чур, никому ни слова!
— Почему это ты?! — Володька возмутился. — Таир придумал, пусть и выходит на манеж.
— Нет, — твердо ответил Таир. — Жребий тянуть станем. Три спички. Одна обломанная. Кто ее вытащит, тот и выйдет.
Глава седьмая
На следующий день с раннего утра у кассы цирка толпился народ. Володька, Таир и Родька из кожи вон лезли, чтобы заработать себе контрамарки. Они граблями разрыхляли манеж, сметали жесткими метелочками пыль с алого бархата барьера, с усердием чистили скребниками ишачка-артиста, таскали какие-то веревки и все время старались попасться на глаза директору.
— Вижу, вижу, все вижу, — сказал наконец директор и вручил им шесть контрамарок, — можете девочек пригласить! Или дружков.
Все шло по плану. Но самое трудное было впереди. Тянули жребий. Спички держал Родька. Потянул Таир — длинная. Володька — тоже длинная.
— Ура! — заорал Родька и швырнул третью спичку в сторону.
Таир внимательно поглядел на Родьку, присел, пошарил в траве, нашел спичку. Длинная.
— Ты что же это делаешь? Жульничаешь? — зловеще спросил Таир.
И тут Родька улыбнулся так добродушно и открыто, что Таир невольно улыбнулся в ответ.
— Понимаете, ребята, уж очень хотелось самому этого клоуна проучить, — с обезоруживающим нахальством проговорил Родька. — Уж больно дядю Арчила жалко.
Вот этой последней фразы ему говорить не стоило. Володька разозлился.
— Видали мы вчера, как ты его жалел. В четыре пальца. Вот ты, оказывается, какой!
— Какой?
— А такой, — Володька пошевелил пальцами, — такой… извилистый человек.
— Ладно. Хватит, — вмешался Таир. — От дальнейшей жеребьевки мы тебя, Родька, отстраняем.
Таир взял две спички, отломал у одной кусочек, зажал в кулаке.
— Тяни, Володька, — сказал он.
Володька потащил и вынул коротенькую спичку. Он поглядел на Таира, смущенно пожал плечами.
— Все честно, — сказал Таир. — Значит, ты сегодня выходишь на арену.
— Везет же некоторым, — пробормотал Родька.
— Не надо было жульничать, — отрезал Таир. Вечером цирк был снова переполнен. Мальчишки сидели на том же месте, что и вчера, но почти не видели представления. Они ерзали от нетерпения, они ждали выхода клоуна с ишачком.
За полчаса до этого коронного номера Таир вскочил, пробрался к выходу и выскользнул из цирка.
Володька изо всех сил сжимал кулаки, его колотила нервная дрожь.
«Успеет или не успеет? Успеет или не успеет?» — беззвучно шептал он.
— Успеет! Должен успеть! — подбадривал его Родька. Вот окончился предпоследний номер, вот сейчас выйдет клоун…
«Не успеет!» — прошептал Володька, и в это время запыхавшийся Таир плюхнулся рядом.
— В порядке! — выдохнул он.