«Мой! — пронеслось у меня в голове. — Мой навсегда!»

Я взмыл вверх. Нужно было как можно скорее отыскать прохладный воздушный карман или нисходящий поток воздуха, который ускорил бы мой спуск. Я быстро отыскал нужную воздушную струю, отвел крылья назад и нырнул в кратер. Жара я не почувствовал. Я вообще ничего не почувствовал.

Через несколько секунд теплое воздушное течение вынесло меня из кратера, и я приземлился на ближайшую песчаную дюну у склона вулкана. Я был совершенно обессилен. И все-таки я был счастлив. Уголь Углей был у меня в когтях, и заключенная в нем сила мощным потоком хлынула в мое тело. Не знаю, уснул я или потерял сознание, помню только, что, очнувшись, увидел устремленный на себя взор Фенго.

— Значит, ты все-таки достал его, — сухо, без тени радости сказал он. Голос Фенго был необычайно мрачен, но я не обратил на это никакого внимания. Разве я мог позволить кому бы то ни было испортить этот великий миг, запятнать мою радость, мой восторг, мое могущество! Если раньше у меня и были кое-какие силы, то теперь они увеличились тысячекратно!

— Смотри! — сказал я Фенго. — Он все такой же горячий, как в тот миг, когда я поймал его, хотя лежит в песке, и рядом нет никакого огня.

— Такова природа этого угля, — ответил мне Фенго. Голос его прозвучал глухо, но в этом бесстрастии мне послышались нотки непонятного сожаления.

Но что мне было до его сожалений? Я не мог отвести глаз от Угля Углей. Моя одержимость ничуть не ослабла, жажда не насытилась, восторг не потускнел. Я с радостью чувствовал, как магия угля проникает в мой желудок и медленно овладевает мною.

Так начался этот странный период моей жизни. Мы с Фенго продолжали исследовать, что еще можно сделать из камней и пламени, песка и пламени, или даже из воды и пламени. Но исследования перестали приносить результаты. Дело было не только в том, что я охладел к прежним занятиям. Все обстояло гораздо серьезнее. Я словно бы впал в оцепенение. Близость Угля многократно обострила мое огненное зрение, но при этом я не мог ничего сделать с тем, что видел. Меня ничто не трогало.

Теперь я расскажу вам, что мне открылось при первом взгляде на Уголь Углей. Не знаю, как долго длилось это видение, потому что время для меня остановилось.

Я увидел, один из самых опытных ледосборщиков нашего королевства, неясыть по имени Хруут, внезапно взвился в воздух. Я видел, как хагсмара одним ударом отсекла ему голову, водрузила ее на ледяное лезвие меча и помчалась сквозь ночное небо, и кровь рекой струилась в воздухе, и луна со звездами окрасились зловещим багрянцем.

Я видел, как падают замертво другие ледосборщики, видел их отрубленные головы на остриях кос, любимого оружия хагсмаров. Я видел, как враги с неистовым визгом несутся по небу, потрясая своими жуткими трофеями, и их косматые темные крылья были чернее самой ночи.

Что это могло означать? Я был уверен, что хагсмары прекратили свои налеты, по крайней мере, на территорию залива Клыков, ведь лорд Аррин не раз заявлял о своей окончательной победе над мятежниками.

Все стало ясно после того, как я увидел Плика, огромного виргинского филина, давнего врага Храта и союзника хагсмаров. До меня доходили слухи, что Плик женился на хагсмаре по имени Игрек. В сердце магического угля я разглядел, как Плик с Игрек летят в бой вместе с рыцарями лорда Аррина.

Это было невероятно! Как мог благородный лорд Аррин, у которого я совсем недавно гостил, напасть на ледосборщиков короля Храта, когда я только что договорился о продлении наших прав на сбор ледяного урожая? Может быть, и покладистость Аррина, и его гостеприимство были всего лишь ловушкой, призванной заманить наших воинов во владения лорда, где он мог бы без опаски перебить их, лишив верховного короля верных рыцарей и оружия? Сомнений не было, все обстояло именно так.

Я видел это, но остался безучастен. Я не испытывал ни тревоги, ни гнева, ничто не шелохнулось в моем желудке. Мне было все равно. Я видел, как войска вассалов лорда Аррина, его рыцари и наемники под предводительством свирепых командиров Плика собираются в северной части залива Клыков. Я увидел, как сам лорд Аррин посылает хагсмаров в сторону Хратгарского перевала. Все это означало лишь одно — нападение.

Я увидел, что замышляет лорд Аррин в настоящем и что он планирует в будущем, но ничего не сделал. Я словно погрузился в пустоту. Когда я не смотрел на пламя огня, разожженное с Фенго, я смотрел на Уголь. Не знаю, сколько это продолжалось. Где-то в глубине желудка я знал, что мое бездействие обернется страшной бедой для моих лучших друзей, короля Храта и королевы Сив, но ничто не могло вывести меня из оцепенения.

Ночь следовала за ночью, фазы луны шли своим чередом, а я продолжал пребывать в своем странном бесчувствии. Точнее будет сказать, что я выпал из времени. Я больше не замечал его течения. Я все больше и больше отдалялся от Фенго. Впрочем, может быть, он первый, в тоске и отвращении, отвернулся от меня. Я помню как однажды, когда мне было лень испытывать в огне очередной камень, он сердито процедил:

— Что ж, продолжай пялиться на этот уголь.

Фенго ни разу не сказал «на свой уголь», он всегда говорил — «этот уголь». Уже одно это должно было насторожить меня.

Однажды ночью прилетел Джосс с известием из Ниртгара. Он тяжело дышал, перья его были растрепаны от изнурительной борьбы с ветрами.

— Тебе послание от твоего короля! — рявкнул Фенго, но я продолжал смотреть в глубину Угля. — Король призывает тебя, Гранк!

— Что с ним такое? — спросил Джосс, непонимающе глядя на меня.