Шприц Игорь
Шрифт:
МАМА (появляется в дверях с подносом). Ну вот, девочки, сядем за стол, попьем чайку, поговорим, обсудим все, все, все со всех сторон.
Сцена вторая
Квартира Фарятьева. Расположение комнат такое же, как в первой сцене. Вместо буфета — книжный шкаф, в центре — стол, напротив дивана — телевизор. У телевизора сидит тетя Павла — маленькая хрупкая старушка. Входная дверь хлопает.
ТЕТЯ. Павлуша, милый! Ну что ж ты так поздно? Раздевайся! Ты, конечно, умираешь от голода. Ну что же ты так поздно?
ПАВЕЛ (в дверях). Поздно? Я спешил, я буквально бежал. Но время сегодня так летит…
ТЕТЯ. Ты, конечно, ничего не ел с утра?
ПАВЕЛ. Не ел? Да, возможно. Я как-то не заметил. Сегодня день совершенно необычный. (Выходит в коридор.)
ТЕТЯ (выключает телевизор). Необычный? Павлуша, ты тоже это чувствуешь? Я тоже это чувствую: сегодня удивительный день. Мой руки, я несу ужин. (Выходит в кухню.)
Какое-то время комната пуста, только слышны голоса.
Ну что ж ты так поздно?
ПАВЕЛ. Неужели действительно поздно? Я сегодня не ощущаю времени.
ТЕТЯ (входит в комнату, накрывает на стол). Он не ощущает времени! А я его чувствую каждой клеткой.
ПАВЕЛ. Что?
ТЕТЯ (кричит). Я чувствую время каждой клеткой!
Павел входит в комнату, садится за стол.
Каждой своей, старой клеткой, каждым старым нервом. Ты не знаешь, мальчик, что такое ожидание в старости. Я ведь целый день разговариваю с тобой, мысленно, конечно.
ПАВЕЛ. Тетя, у меня сегодня необыкновенный день. Может быть, я ждал его всю жизнь.
ТЕТЯ (садится напротив него). Ну! Я же знала, что близкие люди живут одной душой. Тебе передалось это мое чувство. Ешь, Павлуша, это карпики в сметане.
Павел ест. Пауза.
ТЕТЯ и ПАВЕЛ (одновременно). Ты знаешь…
ТЕТЯ (смеется). Ты ешь. Я буду говорить. Позволь старухе поболтать. Я ведь собираю свои впечатления по крохам, от каждого дня. Для меня ведь имеет значение каждый день. Я видела сегодня совершенно необыкновенный сон. Цветной сон. Будто я нахожусь в каком-то странном саду, красивом, но несколько декоративном. Этот сад мне не очень приятен, но вот подул легкий ветер, и я посмотрела на небо. И вдруг… Павлуша! Все звезды сложились в созвездия, те приобрели четкие границы, формы, и я поняла их смысл. Каждое созвездие окрасилось в свой цвет. И по небу помчались лиловые олени, красные собаки, желтые медведи, зеленые рыбы. Это было поразительно. А я всю жизнь не могла найти ни одного созвездия: я не могла угадать их форм. И пробуждение было таким радостным. Я совсем забыла, что я уже старуха. (Смеется.) И я поняла, что будет необычный день. (Напевает.) Ля-ля-ля, ля-ля-ля…
ПАВЕЛ (исправляет ее). Ля-ля-ля…
ТЕТЯ. Еще, еще, Павлуша!..
ПАВЕЛ. Ля-ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля-ля…
ТЕТЯ. Да, я лишена и слуха, ко всему… Потом позвонил Бедхудов.
ПАВЕЛ. Бедхудов? Он звонил?
ТЕТЯ. Какой необыкновенный человек! Верно, Павлуша?
ПАВЕЛ. Да, тетя. Пожалуй, может быть, мы даже не можем оценить, насколько он необыкновенный человек. Он — душа нашего города.
ТЕТЯ. Душа? Мне казалось немного иначе.
ПАВЕЛ (встает, ходит по комнате). Нет, именно душа! Посвятить всю жизнь тому, чтобы дать детям возможность выражать свои чувства посредством музыки, одухотворить их жизнь… А ведь эти дети через десять лет будут взрослыми жителями этого города. Ты понимаешь, что от него зависит, какой будет жизнь в Очакове через десять лет? Ибо эти дети в свою очередь подарят людям чудесные мгновения, полные музыки. И жизнь будет прекрасной. Бедхудов! Это…
ТЕТЯ. Я чувствую необыкновенное волнение, когда говорю с ним. Я как-то внутренне подтягиваюсь.
ПАВЕЛ. Он почти не бывает дома. А с этим стоматологическим кабинетом было столько волнений! Ведь пойми, это новое дело. Оно требует энергии и времени. И, конечно, средств! А тем более с таким необыкновенным кариесом в наше время…
ТЕТЯ. С таким трагическим кариесом, Павлуша.
ПАВЕЛ. Да, И у него хватает времени думать и об этом. Так зачем он звонил?