Хочется взять сочувствующего за лицо и отпихнуть как Высоцкий Садальского.

***

Любимая фраза высшего руководства: на ваше место – в шляпах!

Одного как-то поправили: на ваше!

Что было…

***

Многие, в натуре, не знают:

– названий своих лекарств

– собственного диагноза

– профиля отделения, на котором лежали

– номера больницы

При этом говорят «не помню», «не разбираюсь» и «нам сказали».

***

Полковники невыносимы.

Снисходительное «ты» свысока.

Даже если одёргивать.

Даже когда чехлятся.

Холуи трёхзвёздочные.

***

Пришедший к доктору робок и подобострастен.

Вызвавший – развязен и хамоват.

Это в крови.

Поэтому, лучше сразу, с порога, на них наорать.

Во избежание.

***

Старательнее всех болеют цыгане. Самозабвенно и артистически.

***

Разогнали студентов – статистику, стервецы, портят.

Сертификатов-то нет, откуда?

Студенты выходили с семнадцати до восьми.

Воздушного моста так не ждали, с Большой Земли.

В окружении.

***

Стало привычным:

Комната, пациент, юноша у компьютера.

«В контакте», обычно.

Внимает рассеянно, просьбы выполняет предварительно дочитав.

Увозим – спросит: «с тобой поехать?»

Понять можно.

Три сотни друзей.

Всем же написать надо.

Про болезнь близких.

***

У них здесь корректировщик. С биноклем. На дереве. Настроился на частоты и слушает. Даёт отзвониться, даёт вернуться. Открыл дверь – даёт отмашку: звони!

Вызов.

Туда же, в соседний дом.

И умело так, гад, маскируется...

***

Сорок пять лет, юрист, два высших образования. В двадцатисекундной речи двенадцать раз использовала конструкцию «как бы».

***

Норма десятилетий – бригада на десять тысяч. Районы растут, вызова лежат на задержке.

Выход?

Изящный. Блистательный.

Одна на четырнадцать.

***

Четверо вместо восьми, и лавина звонков: утром сел – утром приехал.

А Райздрав нынче праздновал что-то, так допоздна у кабака бригаду держали, на всякий случай.

А остальные три въябывали.

***

Не курить невозможно.

К нулю раскуриваются даже самые стойкие.

Потому что адреналин.

Нервы.

Оттого и язва у всех.

Голодные же всё время.

***

Коллега. Спокоен и флегматичен. Тридцать лет стажа, видел всё. Непрошибаем.

Ан нет!

Оскорбили на вызове. Ничего особенного – пьяные люмпены, всё как обычно… Но молча вышел, надел перчатки, отыскал, благо недолго, кус мороженного говна и запустил в форточку.

Потом всю ночь пил коньяк.

Один.

Весь пузырь выдул.

***

Кулибиных меньше, чем долбоёбов.

Последний шедевр – кардиограф. Отечественный.

Перед тем, как печатать, думает пол-минуты.

Вообразите:

Реанимация.

Цейтнот.

Ампулы россыпью.

Кардиограмма ежеминутно.

И всякий раз: «ПОДОЖДИТЕ 40 СЕКУНД».

Охуеть, блядь!

Отослали обратно – ломается, сука, часто…

***

Во ВСЕХ больницах Санкт-Петербурга на входе в приёмный – порожек. Поднимаешь передние колёса – ы-ы-ых! – коллега приподнимает задние – ту-дух, ту-дух! – закатили. Порожка нет только в морге Судмедэкспертизы где, по большому счёту, глубоко похеру…

***

Подъём ночью на «упал с кровати, приезжайте поднять» вызывает смутную симпатию к Менгеле...

 

Прервусь ненадолго, пока гневным пальцем в грудь не упёрлись.