Горелов взял папку, развязал шнурочки, открыл на середине, по привычке. Он всегда начинал дела читать с середины, если приходилось. Потом возвращался к началу, а затем уже добивал финал.

Дело, которое передал ему Сизых, было еще тоненьким пока что. Всего-то с десяток листочков. И пробежал их Горелов глазами очень быстро. И то, что он прочел, повергло его в шок.

– Как же так, Валерий Иванович?! – закрыл он картонную папку и принялся подрагивающими пальцами завязывать шнурки. – У меня же все так сходилось!

– У тебя сошлось, а у Гены Шишкина – не очень, знаешь ли, – хмыкнул невесело Сизых. – И хорошо, браконьера этого взять удалось, а то лежать бы твоему Гене до весеннего паводка в яме. А так…

Горелов уже и сам узнал – прочел в деле, – что взятый с поличным браконьер с перепугу начал каяться перед представителями власти, устроившими рейд. И что не отстрелил-то он пока еще никакой живности, вся посбегала. И собака у него зажирела, дичь совсем не гоняет. И вообще, с ружьем он по лесу гуляет по давней привычке, а не из желания кого-нибудь пристрелить. А пока милиция с егерем с ним время теряют, у них под самым носом буквально труп разлагается. Какой труп? А тот, который его зажиревшая собака отрыла в овраге. Не верите – взгляните.

Не поверили – взглянули. Не соврал браконьер. В самом деле, на дне оврага обнаружились останки мужчины, предположительно молодого, если судить по одежде. Предположительно, не очень давно убитого, всего-то, может, пару месяцев тому назад. Скончавшегося от нескольких ножевых ранений. При тщательном осмотре останков в кармане убитого обнаружили пригласительный билет на студенческую вечеринку в уже известный Горелову институт. Пригласительный билет был именным. И имя, значившееся там?.. Правильно! Шишкин Геннадий – было выписано там, красиво, с легким наклоном, хотя уж и поистлеть билет немного успел. Поехали в институт, нашли знакомых парня, которого уже давно никто не видел. Пригласили парочку ребят на опознание. Парни нос воротили от трупа. Одежду узнали. А вот девушка Гену узнала точно. Долго плакала и призналась, что она уже говорила с кем-то о Гене и даже ездила с этим человеком в центр города, где Гена работал незадолго до своего исчезновения.

– Съездили и туда, – нравоучительным тоном продолжал свой рассказ Сизых. – Поговорили с дамой. Ничего, с пониманием оказалась дамочка, разговорчивая.

– Разговорили ее? Есть результат?

Горелов зябко повел плечами, повертел шеей, которой сделалось тесно в воротнике сорочки. Хорошо, что сам он там не засветился – Белов вел бой со старой грымзой с фирмы. Иначе от Сизых он и за это получил бы сейчас по полной программе.

Что же теперь? Кого подозревать? Кто мог убить Шишкина? Сообщник или злоумышленник?

– Результат? – Сизых неуверенно улыбнулся. – Смотря что считать результатом, Кеша. Судя по тому, что ты не спрашиваешь, каким родом деятельности занимался Шишкин, ты об этом знаешь? Был там?

– Не был, Валерий Иванович, ни там, ни в общежитии. Я в деканате был.

– Вот как? – Сизых изумленно заморгал. – И кто же нас опережает на полкорпуса? Кто, если не секрет?

– Да какой тут секрет… – Не хотелось Горелову выдавать Белова, а что делать? – Муж Маши Беловой.

– Алексей Захаров?!

– Да нет, бывший ее муж. Он долго ждал результатов расследования убийства Марины Стефанько. Они все со студенчества дружили. Тесно дружили.

– Не дождался?

– Нет.

– И занялся самодеятельностью?

– Ну да. Для начала он…

И Горелов подробно рассказал, как Белов говорил с работниками кофейни, на пороге которой и убили Марину.

– Так и ты с ними говорил!

– Я-то говорил, да мне они мало что сказали. Недоверчивый персонал там очень.

– А ему доверились?

– Выходит, так. Но бармен категорично утверждает, что убить хотели именно Марину, а не мою бывшую жену. Я-то поначалу подумал…

– Да знаю я, что ты подумал! – в сердцах замахал на него руками Сизых. – А затем вы поехали в институт?

– Нет, для начала он смотался к фотографу, с которым у Марины был роман когда-то. Потом уже мы вместе в институт отправились.

– А что же, к Гольцову сунуться вы не рискнули?

– Не рискнули. Да и я тоже считаю, что не стал бы гражданин с подобным деловым размахом устраивать столь резонансное шоу прямо в центре города.

– Не стал бы, это точно, – кивнул Сизых, взял вдруг в руки стакан с остывшим травяным чаем, поднес к носу, втянул в себя запах, удивленно воскликнул: – А остывший-то как пахнет, Кеша! Просто чудо какое-то, а ну, пробуй!

Пришлось подчиниться. Но, к удивлению Горелова, остывший травяной чай и в самом деле оказался чудесным напитком. Не пришлось ему себя насиловать, и врать тоже не понадобилось. Сказал, отставив в сторону пустой стакан, что чай в самом деле великолепный.

– Валерий Иванович, вы мне так и не поведали, что удалось узнать на том месте, где работал незадолго до своей гибели Шишкин?