– Слушайте, такое дело в городе, и неужели никто ничего не видел? – Желтко пьянел, в этом состоянии он становился упрямым. – Вот ты, Живун, что делал накануне убийства мэра?

– Спал я. Разбудили меня в 8:10, через пять минут после того, как Потерянова грохнули. У нас свой человек в милиции, о всяких интересных делах сообщает в газету.

– Вадик, и ты тоже спал?

– Черт его знает, не помню.

– Ну, ты вспомни, может, что-то необычное накануне видел, что-то слышал или заметил.

– Плесни-ка пивка.

– Сейчас я сбегаю еще за бутылкой.

Полная бутыль появилась на столе, и стаканы наполнились снова.

– А, так я с Маринкой поругался. Точно. Как раз в этот день. Даже дома не ночевал.

– А у кого, колись.

– Да ни у кого. Пошел картины писать, это успокаивает.

– Ну, как ты шел, кого видел? – продолжал приставать Желтко.

– Да поздно было, никого не видел. Потом взаперти рисовал.

Профессиональная память художника выхватила в глубине сознания картинку, которую стерла суета жизни.

– Слушай, а я врал. Видел. Только сейчас вспомнил, что видел.

– Что ты видел?

– Очень странную картину видел. Часа в три ночи я вышел покурить. Смотрю, на крыше обсерватории сидит Шварц с биноклем и за чем-то наблюдает.

– Что, Шварц в этом замешан?

– Вряд ли, он хороший дядька.

– Так на что он тогда смотрел?

– Может, подглядывал за кем.

– Тогда он, значит, все видел в ночь перед убийством. Весь город. Кто-то же в это время готовил убийство!

Светлые глаза Живуна смотрели куда-то в даль. В голове его складывалась статья в газету. Друзья обменялись свежими анекдотами, побалагурили о том о сем, подумали, как помочь Стоянову на выборах, и разошлись затемно, когда закрылся разливочный пункт в гастрономе.

Шварц проснулся знаменитым. Статья в «Покровских воротах» называлась «Всевидящее око Покровска» и имела подзаголовок: «Как продвигается расследование».

Гурченко, вернувшись из Погорска ранним утром, сразу позвал к себе Иванова.

– Ни на секунду вас оставить нельзя! Это что? – Он показал Иванову свежий номер «Покровских ворот». Иванов газет не читал. – Почему какой-то Живун знает, а мы сидим, как дураки? Лично, сам, беги, привези Шварца, если он еще живой.

Иванов, которому не дали и слова сказать, кинулся к машине, по пути соображая, кто такой Шварц и куда ехать.

Найти его оказалось проще простого. Умный Шварц собирался в милицию. Запыхавшийся Иванов встретил его одетого в дверях.

В кабинете у Гурченко Шварц почувствовал себя спокойно. Гурченко, напротив, был возбужден, предчувствуя удачу.

– Так, Арнольд Иванович, об ответственности за дачу ложных показаний вы предупреждены, тайну следствия вы сохранять обязуетесь, можем начинать.

– Да, конечно, пожалуйста.

– Так что вы, Арнольд Иванович, делали на крыше обсерватории в ночь убийства мэра, гражданина Потерянова?

– Видите ли, Иван... Как вас, простите, по батюшке?

– Неважно, продолжайте.

– Я работаю в Институте затмений, а в ту ночь было затмение луны. Я занимался своими непосредственными обязанностями – наблюдал затмение.

– Это делается на крыше с биноклем?

– Не совсем. Бинокль – для прицеливания телескопа.

Разочарованию Гурченко не было предела.

– Вас там много было? – с надеждой спросил он.

– Должен был быть я с аспирантом, но он заболел. Я там был один.

– Так вы ничего не видели?

– Затмение все отснято, и данные сейчас обрабатываются. Видно его было прекрасно.

– Я имею в виду, что вы видели на земле.

– Кое-что видел.

Гурченко облегченно вздохнул. Ну хоть что-то. «Ну, Шварц, давай!» – крутилось в мозгу у Ивана.

– Кого вы видели?

– Геморроева и Волкова. В машинах на шоссе.

Лучшей парочки и нарочно не придумаешь.

– А когда, вы не запомнили?

– С точностью до секунды. Волков выехал из города во время начала затмения. Это значит, в два двадцать три по московскому времени.

– Прекрасно. А Геморроев?

– Об этом не могу так точно сказать, примерно часа в три.

– Куда поехал? Или он шел?

– Промчался по направлению к Москве.

У Ивана засосало где-то внутри. Он опять почувствовал, что удача рядом. Не хотелось отпускать ее. В принципе, и Геморроев, и Волков были идеальные подозреваемые.