Едва удерживая слезы, она осмелилась наконец выйти из экипажа. Когда ее нога глубоко погрузилась в глину, она только невесело усмехнулась. Отнюдь не поправило дела и то, что на ней были хорошенькие красные туфельки с открытыми носками. Чулки намокли, и вода проникла до самых ступней. Краем глаза она увидела, как в доме приоткрылись занавески на окнах и к ней устремились любопытные взгляды. Она повыше вскинула голову. Пускай пялятся сколько угодно! Какое ей дело до того, что они там подумают и что скажут. Это же просто нищая голытьба! Поди, никогда еще не видели настоящей дамы. Ничего, она здесь долго не задержится. Уж она как-нибудь придумает, как отсюда выбраться, в ее жизни еще не бывало такого, чтобы она не выкрутилась из неприятного положения правдами или неправдами.

Агнес решительно взяла свой саквояж и поковыляла к бараку.

Во время утреннего перерыва на кофе Патрик и Йоста рассказали Мартину и Аннике о вчерашних событиях. Эрнст редко появлялся на службе раньше девяти, а Мельберг, боясь уронить свой авторитет перед подчиненными, никогда не ходил пить с ними кофе, а завтракал в своем кабинете за закрытой дверью.

— Неужели она не понимает, что сама себе вредит, — удивилась Анника. — Ведь она же должна мечтать о том, чтобы вы сосредоточились на поисках убийцы, а не занимались всякой чепухой.

По сути, она повторила то же самое, что высказали вчера друг другу Патрик и Йоста.

Патрик только покачал головой:

— Вот и я не понимаю — не то она не видит дальше собственного носа, не то вообще сумасшедшая. Но я надеюсь, что ничего подобного больше не повторится, вчера мы как следует ее припугнули, и второй раз она такого не сделает. Появилось ли у нас что-нибудь, от чего можно оттолкнуться, чтобы сделать следующий шаг?

Никто не ответил. В деле явно отсутствовали доказательства и улики, на которые можно было бы опереться в дальнейшей работе.

— Когда, ты говоришь, должны прийти результаты из криминалистической лаборатории? — прервала Анника унылое молчание.

— В понедельник, — коротко ответил Патрик.

— С родственников полностью снимаются подозрения? — Сделав очередной глоток, Йоста вопросительно обвел глазами присутствующих.

Патрику тотчас же вспомнилась странная интонация, с которой Эрика отозвалась на упоминание об алиби родственников убитой девочки. Он и сам чувствовал смутное беспокойство по этому поводу, оставалось только понять, что именно его тревожило.

— Нет, конечно, — ответил он. — Родственники всегда остаются на подозрении, однако у нас нет ничего конкретного, что указывало бы в этом направлении.

— И какое впечатление производят их алиби? — задала вопрос Анника.

Во время расследований она чувствовала себя не у дел и потому обрадовалась случаю побольше узнать о ходе дела.

— Звучат убедительно, но ничем конкретным не подтверждаются. — Патрик встал, налил себе новую чашку кофе и остался стоять возле стойки. — Шарлотта с утра прилегла отдохнуть и спала в подвальном этаже из-за приступа мигрени. Стиг, по его словам, тоже спал. Он принял снотворную таблетку и ничего не слышал. Лилиан находилась дома и присматривала за Альбином, после того как проводила Сару, а Никлас был на работе.

— Значит, ни у кого из них нет неопровержимого алиби, — сухо подытожила Анника.

— Она права, — согласился Йоста. — Пожалуй, мы действовали слишком робко и не решались допросить их построже. Их утверждения могут быть поставлены под сомнение. Кроме Никласа, ни у кого из них нет подтвержденного алиби.

Вот оно! То, что смутно беспокоило его подсознание. Патрик взволнованно заходил взад и вперед по комнате.

— Но Никлас не мог быть у себя на работе. Помнишь? — обратился он к вопросительно глядевшему на него Мартину. — В то утро с ним никак не удавалось связаться, и он появился дома только через два часа. Разве нам известно, где он пропадал? И почему он потом солгал, будто находился в амбулатории?

Мартин молча помотал головой. Как же они сразу не обратили на это внимания?

— Может быть, следовало допросить также соседского сына, Моргана? Как бы там ни было, а в полиции лежат письменные заявления о том, что он украдкой подглядывал в окна; со слов Лилиан, для того, чтобы увидеть ее раздетую. Хотя трудно сказать, кому это может быть интересно, — подмигнул товарищам Йоста, сделав глоток из чашки.

— Но эти заявления очень старые и, как ты сам сказал, не слишком достоверные, особенно после вчерашнего происшествия. — Патрик и сам слышал, что его слова звучат неубедительно. Он сильно сомневался, что ему следует тратить время на проверку старых и новых лживых заявлений Лилиан.

— Но с другой стороны, мы совсем недавно пришли к выводу, что у нас нет зацепок, поэтому… — Йоста развел руками.

Три пары глаз обратись к нему, в них читалось недоумение. Не в его привычках было проявлять инициативу, но именно непривычность такого поступка заставила остальных прислушаться к его предложению. В подкрепление сказанного Йоста добавил:

— Кстати, если я не ошибаюсь, из его домика виден дом Флоринов, и в то утро он вполне мог что-то заметить.

— Ты прав, — согласился Патрик, чувствуя, что снова что-то прошляпил. Он должен был и сам подумать о Моргане как потенциальном свидетеле. — Сделаем так: вы с Мартином побеседуете с Морганом Вибергом, а мы, — он с трудом, но все же заставил себя произнести это имя, — с Эрнстом поплотнее займемся отцом Сары. А после обеда соберемся вместе и сопоставим полученную информацию.