— Лилиан говорит, что ты сегодня хуже себя чувствуешь.

Никлас присел на кровать к Стигу и посмотрел на него с озабоченным выражением. Глаза у него покраснели, отметил Стиг: ничего удивительного, если мальчик плакал. Никому не пожелаешь того, через что пришлось пройти Никласу. Потерять ребенка! Стиг и сам горевал по девочке и тоже испытывал душевную боль. Затем он осознал, что Никлас ждет от него ответа.

— Да ну! Сам знаешь — женщины! Из любой мухи сделают слона. Сегодня ночью мне действительно было немного не по себе, но сейчас уже лучше.

Приступ боли заставил его стиснуть челюсти, и ему стоило большого труда не подать виду.

Никлас недоверчиво всмотрелся в его лицо, но потом вытащил какие-то штучки из докторской сумки, которую на этот раз принес с собой.

— Что-то я не знаю, можно ли тебе верить. Но я сейчас померю давление и посмотрю для начала кое-что еще, а там видно будет.

Он надел на исхудалую руку Стига манжетку для измерения давления и стал накачивать воздух. Манжета крепко сдавила руку. Последив за тем, как опускается столбик ртути, Никлас снял ее:

— Сто пятьдесят на восемьдесят — не так уж плохо. Расстегни рубашку, я тебя послушаю.

Стиг сделал, как ему было сказано, и неловкими, дрожащими пальцами расстегнул пуговицы. От прикосновения холодного стетоскопа у него перехватило дыхание, но Никлас строго сказал:

— Дыши глубоко.

Каждый вздох причинял Стигу боль, но он напряг всю свою волю и сумел выполнить приказание. Послушав немного, Никлас вынул стетоскоп из ушей, потом пристально посмотрел в глаза Стигу и сказал:

— Да, я не нахожу ничего конкретного, но если ты чувствуешь себя хуже, надо об этом сказать, это очень важно. Ты действительно не хочешь хорошенько обследоваться? Если мы поедем в Уддеваллу, там они смогут взять у тебя анализы и проверить, нет ли тут чего-то, чего я не заметил.

Стиг резко замотал головой, показывая, как ему не понравилось это предложение:

— Нет, сейчас я чувствую себя совсем неплохо, правда. Совершенно ни к чему понапрасну тратить на меня время и деньги. Я уверен, что просто подхватил какую-нибудь неприятную бациллу и скоро поправлюсь. Такое со мной уже бывало раньше. Или ты мне не веришь? — Голос Стига стал умоляющим.

Никлас покачал головой и вздохнул:

— Только не говори потом, что я тебя не предупреждал! Никакая осторожность не может быть лишней, когда организм сигнализирует, что с ним что-то неладно. Но я не могу заставить тебя насильно. Это твое здоровье, тебе и решать. Хотя что касается меня, то я не жду для себя ничего хорошего от объяснения с Лилиан. Когда я пришел с работы, она, можно сказать, была уже готова звонить и вызывать «скорую».

— Да уж, моя Лилиан как начнет пилить, тут только держись, — хохотнул Стиг, но тотчас же умолк, так как ножи в животе впились в него с новой силой.

Никлас закрыл свою сумку и еще раз бросил на больного недоверчивый взгляд:

— Обещаешь сказать, если что?

Стиг кивнул:

— Непременно.

Услышав, что шаги Никласа удаляются вниз по лестнице, он в изнеможении откинулся снова на подушку. Скоро все пройдет. Только бы не отправили в больницу! Любой ценой нужно этого избежать.

Лицо вышедшей на звонок Лилиан выражало широкую гамму чувств. Ближе всех к двери были Патрик и Мартин, за ними стояла бригада техников из трех человек — двоих мужчин и одной женщины.

— Это что еще за нашествие?

— Мы получили разрешение проверить ванную комнату.

Патрику трудно было смотреть ей в лицо. Поразительно, как часто при его профессии приходилось чувствовать себя последним негодяем!

Лилиан окинула их жестким, как гранит, взглядом, но после короткого молчания отступила в сторону и пропустила пришедших в дом.

— Смотрите не натаскайте мне грязи, я только что сделала уборку, — прошипела она злобно.

Ее замечание лишний раз напомнило Патрику, что надо было как-то исхитриться и произвести эту операцию раньше. Судя по тому, что он наблюдал в доме Флоринов, уборка здесь проводилась более или менее регулярно. Если раньше тут и имелись какие-то следы, то к сегодняшнему дню от них давно уже ничего не осталось.

— Внизу у нас тут есть душевая, а наверху ванная, — сказала Лилиан, указывая на второй этаж. — Уличную обувь снимите, — велела она, и все послушно выполнили ее приказание. — И смотрите не нарушайте покой Стига, он как раз отдыхает.

После чего в раздражении ушла на кухню и принялась там сердито греметь посудой.

Патрик и Мартин обменялись взглядом и, ведя за собой техников, стали подниматься по лестнице на второй этаж. Стараясь не помешать специалистам, которые приступили к работе в ванной, оба полицейских остались в прихожей. Дверь в комнату Стига была закрыта, и они переговаривались приглушенными голосами.