Мередит едва успела подхватить ее.

– Она упала в обморок, – кратко сказала Мередит.

Бонни хотела сказать: «Ну что ж поделать, клади ее на коврик и побежали». Но они вряд ли сделали бы это.

– Мы должны внести ее внутрь, – решительно сказала Мередит. – Сможешь сделать это, Бонни?

– Нет, – так же решительно сказала Бонни. – Но разве у нас есть выбор?

Миниатюрная миссис Форбс оказалась тяжелой. Бонни держала ее за ноги и неохотно последовала за Мередит в дом.

– Мы всего лишь положим ее на кровать, – сказала Мередит. Ее голос дрожал. Что-то в этом доме ужасно тревожило,… что-то довлело над ними, накрывая тяжелыми волнами.

А потом Бонни увидела это. Просто проблеск, когда они вошли в гостиную. Что-то спускалось в прихожую, и это могла быть просто игра света и тени, но оно выглядело совсем как человек. Человек, удирающий как ящерица, но не по полу. По потолку.

Мэтт стучал в дверь дома Брайсов, и Елена была рядом с ним. Она замаскировала себя, убрав свои волосы под кепку для игры в бейсбол команды «Рыцари Вирджинии» и надев темные очки, которые нашла в одном из ящиков Стефана. На ней была огромная бордово-синяя рубашка Пэндлтон, пожертвованная ей Мэттом, и джинсы, из которых выросла Мередит.

Дверь открылась очень медленно, но за ней были не мистер или миссис Брайс, не Джим, а Тамра. На ней было надето… В общем, почти ничего не было на ней. Только тонкая полоска вместо бикини, которая выглядела так, будто ее сделали руками из обычного бикини,… и оно почти разваливалось на части. На груди были два круга, вырезанные из картона с приклеенными к ним блестками. На ее голове была бумажная корона, ясно объясняющая, откуда она взяла всю эту мишуру. Она так же, как и корону, пыталась склеить две части бикини. Результат выглядел так, словно ребенок пытался сделать одежду для певички из Лас-Вегаса или стриптизерши.

Мэтт тут же отвернулся и встал к ней спиной, но Тами бросилась к нему и повисла у него на спине.

– Мэтт Ханни-батт [Honey-butt – бочка меда или толстый медовый конец], – проворковала она. – Ты вернулся. Я знала, что ты вернешься. Но зачем ты притащил эту уродливую старую шлюху? Как же мы сможем…

Елена вышла вперед, потому что Мэтт уже поднял свою руку. Она была уверена, что Мэтт ни разу в жизни не ударил женщину, однако он был довольно чувствителен по отношению к некоторым темам. Особенно если они касаются Елены.

Гилберт удалось встать между Мэттом и удивительно сильной Тамрой. Она прятала улыбку, рассматривая одежду девочки. В конце концов, только несколько дней назад она сама вообще не понимала табу на человеческую наготу. Теперь поняла, но это уже не казалось таким важным, как раньше. Люди были рождены в самой лучшей одежде – коже. Нет никаких причин носить фальшивую кожу, если только не становится холодно или некомфортно без нее. Но это она так думала. Общество же утверждало, что быть голым – значит быть безнравственным. И Тами пыталась быть безнравственной несколько ребяческим способом.

– Убери от меня руки, старая шлюха, – зарычала Тами, поскольку Елена держала ее, мешая подойти к Мэтту, а потом Тами покрыла ее трехэтажным матом.

– Тами, где твои родители? Где твой брат? – спросила Елена. Она проигнорировала обидные слова,… они были всего лишь звуками,… но она видела, как у Мэтта побелели губы.

– Ты извинишься перед Еленой прямо сейчас! Извинишься за то, что так разговариваешь! – потребовал он.

– Елена, зловонный труп с червями, копошащимися в ее глазницах, – пропела Тамра. – Но мой друг сказал, что при жизни она была шлюхой. Действительно, – тут последовал поток непристойностей, который заставил Мэтта задохнуться. – дешевой шлюхой. Понимаешь. Ничто не может быть более дешевым чем то, что отдается бесплатно.

– Мэтт, не обращай внимания, – спокойно сказала Елена и повторила. – Где твои родители?

Ответ смешался с потоком ругательств, но это была история,… правдивая или нет,…что мистер и миссис Брайс уехали в отпуск на несколько дней, а Джим сейчас со своей девушкой, Изабелл.

– Хорошо, думаю, я должна помочь тебе переодеться в нормальную одежду, – сказала Елена.- Сначала ты примешь душ и смоешь всю эту рождественскую мишуру.

– Только попробуй, ха-ха! Только попробуй, ха-ха! – ответ был чем-то средним между ржанием лошади и человеческой речью. – Я приклеила все это к себе клеем-моментом, – добавила Тами и начала хихикать на высокой и истеричной ноте.

– О господи…Тамра, ты понимаешь, что если в доме не будет какого-нибудь растворителя, тебя отвезут в больницу?

Ответ Тамры был грязным. И внезапно появился неприятный запах. «Нет, не запах», – думала Елена. – «А удушливое, заставляющее желудок сделать сальто, зловоние».

– Упс, – Тамра снова истерично захихикала. – Pardon mio [прошу меня извинить]. В конце концов, это натуральный газ.

Мэтт прокашлялся: – Елена… я не думаю, что мы должны оставаться здесь. Ее выходки и все…