Некоторые воины, изображенные на осунских рельефах, носят поразительный головной убор, украшенный гребнем. Греческий географ Страбон писал, что иберийцы носили изготовленные из жил шапки, и это описание больше всего подходит к изображению, а гребень доказывает, что это не могли быть волосы солдата. Эти колпаки очень похожи на те, что есть на скульптурах из южной Франции. Шапки, помеченные номерами 12 и 13, должно быть, представляют собой упрощенный вариант такого колпака. Носили их цетраты. Известны находки нескольких бронзовых шлемов, но они очень редки. Современному читателю испанская конница, так лее как и римская или кельтская, может показаться несколько странной — очевидно, эти всадники зачастую сходили с коней и сражались пешими. Иногда они могли ехать вдвоем на одной лошади, при этом перед битвой один из воинов соскакивал. У испанских всадников были маленькие круглые щиты с расположенной в центре ручкой, похожие на те, что были у цетратов.

Всадник на изображении одет так же, как пешие воины, и, вероятно, головной убор у него того же типа. В правой руке он держит фалькату. Лошадь, изображенная на рис. 19, имеет уздечку и потник, который удерживается на месте одной подпругой. На статуях иногда можно разглядеть что-то вроде седла эллинистического типа. Удила были нескольких типов. Самые распространенные имели трензельные кольца (23) либо псалии в форме полумесяцев. Судя по многочисленным изображениям слонов на карфагенских монетах, боевые животные, которые использовались в пунических армиях, принадлежали к африканской разновидности. Карфагеняне охотились на лесных слонов в Марокко, а также на окраине Сахары, в оазисе Гадамес, что в 800 км южнее Карфагена. Эти слоны появились в первой войне с Римом, при осаде Агригента в 262 г. до н.э., и выставляли их против как пехотинцев, так и конницы. Слоны произвели сильное впечатление на римлян, и в течение долгого времени те не осмеливались противостоять им. В 255 г. до н.э. слоны буквально втоптали в грязь легионы Регула в битве на Баградских равнинах. Но в 250 г. при осаде Палермо римлянам удалось захватить нескольких животных, и они наконец вновь обрели уверенность в себе. У этих слонов, как и у более крупных африканских саванных слонов, есть прогиб на спине, так что карфагеняне ездили на них верхом, как на лошади.

Карта, иллюстрирующая компанию Сципиона и Ганнибала осенью 218 г, до н.э. Долина По была только что завоевана римлянами, которые основали две новые колонии е Плаценции и Кремоне.

Закончив покорение земель к северу от Эбро, Ганнибал оставил там Ганнона с гарнизоном из 10000 пеших и 1000 конных воинов, поручив ему охрану прохода. Оставив все тяжелое снаряжение, включая осадные машины, он перешел через Пиренеи с 50 000 пехотинцев, 9000 конницы и слонами. Римляне также собирались вести войну за морем на два фронта, и два избранных на 218 г. консула тянули жребий о том, кому какая провинция достанется. Тиберий Семпроний Лонг вытащил Африку, а Публий Корнелий Сципион — Испанию. Покуда консулы набирали свои легионы, они отдали приказ об основании двух колоний в долине р. По — в Кремоне и Плаценции. В каждую из них отправилось по 6000 человек, которые должны были в 30-дневный срок доложить о своем прибытии. Не успели обе новые колонии обосноваться на месте, как бойи и инсубры, воодушевленные скорым приходом Ганнибала, восстали. Они атаковали размещенный там легион, находившийся под командованием претора. У Полибия этот легион именуется четвертым. Единственный вариант, при котором он мог иметь такой номер, предполагает, что это был легион с кампании прошлого года, которому приказано было остаться на зиму в долине По. Поскольку он является первым упомянутым в связи с этой войной легионом, в дальнейшем он ясности ради и будет называться первым. Все остальные легионы будут нумероваться в соответствии со своим появлением. Возможно, восстание галлов было инспирировано Ганнибалом для того, чтобы задержать Сципиона — консулу пришлось отправить один из собранных легионов (второй) в долину По и потребовать взамен него подкрепления от союзников. Громадные людские ресурсы Рима оказались решающим фактором в войне. Полибий приводит сведения, которые приказал собрать сенат в 226 г. до н.э. перед угрозой галльского вторжения. Согласно им Рим мог выставить 700 000 пеших воинов и 70 000 всадников. Из этого числа 150 000 пехотинцев и 26 000 всадников были из Самния, Лукании и Калабрии — регионов, утраченных римлянами после битвы при Каннах. Две армии подготовились к выступлению в начале лета. Лонг, у которого было 160 квинкверем и два легиона, третий и четвертый, отправился в Лили-бей на Сицилии, дабы начать оттуда вторжение в Африку. Сципион, у которого было 60 пентер, отплыл вдоль побережья Лигурии в Марсель и бросил якорь у восточного устья Роны; под его командованием находились пятый и шестой легионы.

Путь Ганнибала из Испании в Италию служит предметом жесточайших споров. Я затратил много лег на поиски всех возможных дорог и пришел к выводу, что за исключением известного отклонения в начале похода через Альпы, когда он хотел оторваться от армии Сципиона, Ганнибал избрал максимально прямой путь, ведущий в долину По из Испании: вверх по долине Дюранса и вниз по долине Дора Рипариа в район Турина. Вначале я даю описание этого перехода, а в конце подробно разбираю вопрос достоверности этой реконструкции.

Пока Ганнибал еще прокладывал себе путь через северную Испанию, Сципион добрался до устья Роны. Там он остановился, ожидая донесения разведчиков о том, что происходит к северу от Эбро. Он знал, что Ганнибал пересек реку, но, поскольку надежной информации у него не было, римский полководец не решился произвести высадку войска. Следующие полученные Сципионом вести гласили, что Ганнибал перешел Пиренеи и движется через южную Галлию, намереваясь, возможно, атаковать Марсель и разрушить этот перевалочный пункт римлян. Сципион решил остаться на месте и встретить противника на дружественных землях. В таком случае позади него оставался Марсель, а линии коммуникации с Италией не слишком удлинялись. Между тем Ганнибал двигался по направлению к Роне вдоль побережья. Эта дорога идет вдоль края болотистого побережья до Люнеля, а затем отклоняется на северо-восток к Ниму для того, чтобы избежать болот, расположенных в дельте Роны. Затем она поворачивает прямо на восток и доходит до Роны у Бокера. Оттуда путь идет по долине Дюранса в Альпы и следует через Монженеврский перевал, от которого спускается вниз, в Италию, по долине Дора Рипариа. Лазутчики Ганнибала доложили о том, что Сципион расположился в устье Роны, а потому он продолжил движение на северо-восток. Карфагенянин желал избежать стычки во время переправы через реку, рассчитывая пересечь ее у Авиньона. В этом случае между ним и Сципионом оказывалась река Дюранс, которая впадает в Рону с востока.

Добравшись до реки, карфагеняне скупили у местных жителей все пригодные для переправы средства. Таковых оказалось довольно много, поскольку обитатели тех мест промышляли речной торговлей. Через два дня они собрали достаточное количество лодок, но на противоположном берегу войско ожидало недружелюбно настроенное племя. Ганнибал понимал невозможность начать переправу перед лицом противника, а потому на третью после своего прибытия ночь отправил отряд с проводниками из местных для того, чтобы они перешли через реку выше по течению. Отряд поднялся на 40 км вверх, до места, где Рона разделяется на два рукава, образуя в середине остров. Там они отдыхали в течение дня. Еще две ночи ушло у них на то, чтобы дойти до места, откуда можно было атаковать расположившегося на восточном берегу реки противника. Незадолго до рассвета, на пятую ночь своего пребывания у реки, Ганнибал посадил на лодки легкую конницу и легкую пехоту. Более крупные суда переправлялись выше по течению для того, чтобы ослабить напор волн. Двое людей на корме каждой лодки держали поводья шести-семи коней, которые переправлялись вплавь. Когда варвары увидели приготовления карфагенян, они высыпали из своего лагеря и столпились на берегу. Увидев поданный дымом сигнал с противоположного берега, Ганнибал приказал своим воинам начать переправу. Те, кто еще оставался на берегу, криками подбадривали товарищей, а галлы, потрясая мечами, издавали боевые кличи и хвастались былыми подвигами. Как только первые лодки добрались до берега, часть уже находившегося на той стороне отряда атаковала галлов с тыла, а остальные подожгли пустой лагерь. Захваченные врасплох кельты бежали, не сумев ничем помешать переправе. До конца дня Ганнибал сумел переправить остаток армии и разбить лагерь на восточном берегу реки. Оставалась только одна серьезная проблема — перевезти через Рону слонов. На следующий день он отправил 500 нумидийских всадников с приказом пересечь Дюранс и разведать местонахождение и число римлян. Между тем перед карфагенским войском предстали несколько кельтских вождей, которые перешли Альпы, чтобы встретить армию Ганнибала. Они ободрили воинов рассказом о теплом приеме, ожидающем их по ту сторону Альп, и обещанием провести их через горы самой легкой дорогой. Тем временем Сципион, который получал от своих лазутчиков противоречивые доклады, отправил на разведку конницу. Наткнувшиеся на нее нумидийцы развернулись и карьером поскакали обратно, чтобы доложить Ганнибалу. Римская конница приняла это отступление за бегство и отправилась в погоню за нумидийцами, добравшись чуть ли не до самого лагеря Ганнибала на восточном берегу Роны. Затем они поспешно поскакали обратно к Сципиону. Ганнибал, полагавший, что его нумидийцы столкнулись с отрядом римской конницы, следующим впереди легионов, вынужден был принять немедленное решение. Принятая Ганнибалом общая стратегия требовала того, чтобы он добрался до Италии со свежим войском, а потому карфагенский полководец не мог позволить себе рисковать, устраивая сражение в долине Роны. Поскольку дорога через Дюранс оказалась закрыта, Ганнибалу жизненно важно было оторваться теперь от Сципиона. Он приказал своей пехоте и обозу с рассветом отправиться вверх по Роне, а конницу выставил вдоль северного берега Дюранса; задачей последней было помешать противнику переправиться через реку. Теперь, выставив охрану позиций, можно было заняться перевозкой слонов. Слоны были напуганы видом широкой (от 200 до 500 м) и быстрой реки. Для их переправы было построено множество очень прочных плотов пример но семи метров шириной. Их связали по два в ряд и пришвартовали к речному берегу. Затем, присоединяя к ним все новые пары, соорудили примерно 15-метровой ширины мол. Плоты удерживались на месте веревками, привязанными к расположенным на берегу деревьям. Мастерам удалось вывести этот мол в реку примерно на 60 м. К концу мола было привязано два крепких плота, а веревки, удерживавшие их на месте, можно было легко обрубить. Настил плотов был прикрыт землей, и они казались продолжением ведущей к реке тропы. Слонов заманили на них при помощи двух самок, которых вели первыми. Как только животные достигли крайних плотов, удерживавшие их на месте канаты обрубили, и лодки с гребцами отбуксировали слонов к другому берегу. Вначале слоны испуганно топтались на плотах, но затем, увидев, что вода окружает их со всех сторон, животные собрались в центре и застыли в ужасе. Таким образом удалось переправить большую часть животных, хотя несколько из них свалились в воду на самой середине реки, утопив погонщиков. Полибий настаивает на том, что самим слонам удалось добраться до противоположного берега, потому что они подняли хоботы и, набирая через них воздух, прошли по дну реки. Предположение выглядит маловероятным, особенно если учесть глубину реки и силу течения — хотя еще никому не приходило в голову проверить высказывание Полибия, бросив слона в Рону. Закончив переправу слонов, Ганнибал отозвал конницу, поставил ее в арьергарде вместе со слонами и отправился догонять пехоту. Все приготовления Ганнибала были на самом деле не нужны, поскольку Сципион не двигался с места. Его конница достигла лагеря пунов во второй половине дня, и вряд ли они сумели добраться до своего собственного раньше, чем на следующий день. Неизвестно, что именно побудило Сципиона действовать — известие ли о том, что Ганнибал не воспользовался обычной переправой через Рону, или просто чувство, что что-то упущено. Как бы то ни было, он немедленно погрузил на корабль все имущество и ненужное снаряжение и быстро отправился со своими людьми на север. Однако до места переправы они сумели дойти только спустя три дня с того времени, как Ганнибал покинул его. Полибий пишет, что Сципион «был очень поражен», когда увидел брошенный лагерь. Римскому полководцу было чему изумляться — ведь только тогда он понял, что Ганнибал направляется в Италию. Можно представить, что чувствовал консул, направляясь обратно к побережью. Он упустил Ганнибала, и теперь перед последним простиралась практически беззащитная Италия. Добравшись до моря, Сципион приказал своему брату вести армию в Испанию в соответствии с указаниями сената. Сам же он поспешил отплыть обратно в Италию. Карфагенская армия без остановок шла на север четыре дня. Затем ее догнали оставленные позади лазутчики, которые должны были следить за передвижениями Сципиона, и доложили, что опасность миновала. Четырехдневный переход привел карфагенян к месту слияния Роны и Изера, примерно в 130 км от места, где впадал в нее Дюранс. Территорию в форме треугольника, которая находилась между Изером и Роной, называли Островом. С двух сторон ее ограничивали Рона и ее мощный приток — Изер, которые надежно отрезали ее от юга, запада и севера; с востока же ее окаймляли практически непроходимый Шартрезский горный массив и гора Мон-дю-Ша. На Острове кипела в это время гражданская война, в которой сражались за власть два брата. Вмешавшийся в борьбу Ганнибал изгнал одного из братьев, и благодарные «островитяне» снабдили его армию изрядным количеством зерна и других припасов, поменяли изношенное снаряжение и выдали достаточное количество теплой одежды. Последнее было особенно необходимо для перехода через Альпы, поскольку уже наступила осень и ночами стало сильно холодать. Когда армия готова была продолжить поход, «островитяне» отправили с ними сопровождение, охранявшее арьергард карфагенян при проходе через земли аллоброгов, особенно свирепого кельтского племени. Зимой Ганнибал заплатил крупную сумму за охрану пути по долине Дюранса для своей армии; теперь, когда Сципион более не преследовал его, карфагенскому полководцу было необходимо вернуться туда. «Островитяне», должно быть, сообщили ему, что он легко сможет вернуться на намеченный путь, если пройдет через один из невысоких перевалов, отделяющих верхнее течение р. Драк от долины Дюранса. Благодаря этому он мог выйти на первоначальную дорогу у Шоржа, срезав крюк в 150 км, который пришлось бы сделать, если бы он решил вернуться к устью Дюранса. На новом маршруте ему следовало идти вдоль Изера, огибая северную оконечность Веркоров, а затем следовать вдоль его притока, Драка, до его истока. В течение десяти дней армия медленно следовала вначале вдоль Изера, а затем вдоль Драка, запасаясь по пути продовольствием, ибо впереди ее ожидали трудные времена. Они начали подъем в том месте, где Драк дошел до гор. Здесь «островитяне» покинули их, и армия медленно начала взбираться по пологому подъему, ведущему к видневшемуся вдали перевалу. Покуда войско Ганнибала шло по равнине, аллоброги, которые опасались «островитян» и конницы, не решались трогать его. Однако теперь кельты увидели, что армия растянулась вдоль узкого прохода, а потому заняли господствовавшие над ним высоты. Кельты принялись, по своему обычаю, похваляться перед боем — и легко были обнаружены. Между тем, сохрани аллоброги свои позиции в тайне до подхода Ганнибала, они легко нанесли бы ему серьезный урон. Ганнибал приказал войску остановиться, разбил лагерь на плоской земле перед проходом и отправил своих кельтских проводников на разведку. Вскоре после заката они вернулись и доложили, что аллоброги покидают на ночь свои посты и удаляются на ночлег в ближайшее селение. На следующий день Ганнибал передвинул лагерь вперед по дороге к проходу, насколько это было возможно, и остановился вблизи своего противника. Ночью он приказал части своего войска занять оставленные противником позиции. На следующее утро через проход двинулось остальное войско. Вначале аллоброги примирились с тем, что дело проиграно, но когда они увидели медленно тянущийся через проход обоз, их жадность пересилила осторожность, и они атаковали его с нескольких точек. В этом месте Драк протекает сквозь глубокое ущелье и тропа опасливо жмется к склону горы. В таком ограниченном пространстве достаточно малейшего замешательства для того, чтобы животные потеряли опору и сверзлись в расположенную внизу пропасть. Атака варваров ввергла обоз в полный хаос, а обезумевшие от ран лошади метались, сбрасывая в пропасть других животных. Ганнибал понял, что ему грозит опасность потерять все припасы, поэтому он, взяв охранявших ключевые высоты воинов, сумел захватить верх ущелья и организовать оттуда контратаку, в ходе которой добрался до своих несших серьезные потери отрядов. Наконец всей армии удалось миновать теснину и захватить городок, откуда явились аллоброги. Там они нашли достаточно много зерна и скота — его оказалось довольно всему войску на два или три дня. Отдохнув там до конца дня, армия продолжила путь на следующее утро. Теперь путь был намного легче, ибо пролегал по вьющейся между полями дороге. На второй день они миновали Коль-де-Манс и спустились в широкую открытую долину Дюранса. К четвертому с выхода из города аллоброгов дню (шестому дню восхождения) армия миновала кельтские крепости в Шорже и Эмбруне, которым заплатили предыдущей зимой, и подходила к устью Гила. Там их ожидали местные жители, пришедшие из верхней части долины с ветвями оливы и венками в знак мира. Скорее всего они на самом деле были ивовыми, ибо это дерево в тех краях встречается часто в отличие от оливы. Люди эти предложили провести армию через следующий, особенно трудный участок пути. Ганнибалу все это показалось подозрительным, но отклонить предложение он не рискнул. В качестве предосторожности полководец поставил впереди конницу, а в арьергарде — пехоту, поместив обоз в центре. Армия, которая несколько дней двигалась по открытой местности, вновь начала втягиваться в горы. На восьмой день пути они дошли до места, как раз к северу от современного Л'Аржантьер-ла-Бессе, где Дюранс течет по узкому ущелью. Дорога там прижимается к холму, и войску вновь пришлось вытянуться вдоль узкой тропы. Армия везла с собой изрядное количество золота, предназначавшееся наемникам, которых Ганнибал собирался набрать в Италии. Его сопровождение для пущей сохранности было доверено африканской пехоте. Местные жители, несомненно, прослышали о золоте и выбрали местом для засады это ущелье. Едва конница и большая часть обоза миновали самое опасное место ущелья, как сверху на них посыпались громадные валуны и камни поменьше, предвещавшие начало атаки. За ущельем дорога вновь спускалась в долину, но на самом выходе из него, с восточной стороны, нависал громадный скальный выступ, оставлявший лишь очень узкий проход. Когда начали сгущаться сумерки, конница и обоз как раз миновали эту точку. В это время атакующие кельты спустились в долину, разделив армию на две части и заперев пехоту, а вместе с ней и Ганнибала в теснине. Ночь они провели на голых камнях ущелья, но на следующее утро устрашившиеся конницы кельты отступили, и армия сумела выйти на широкое открытое пространство в верхней точке перевала, примерно в 20 км от прохода. Там они встали лагерем на два дня, чтобы дать время отставшим. Восхождение заняло у армии пунов девять дней. На перевале уже начал собираться снег, и дух воинов пал. Для того чтобы поднять его, Ганнибал указал на другую сторону перевала, в направлении Италии, обозначая не только долину По, где ожидали их дружественные кельты, но и сам Рим. Позже, когда годы перенесенных испытаний затуманили память ветеранов, они действительно поверили, что видели с верхней точки перевала Италию и даже Рим.

Вид на место второй засады — в точке, где Дюранс проходит через узкое ущелье. Скальный выступ находится слева. Именно там армия Ганнибала была разделена мощной атакой кельтов на две части.

На следующий день армия пунов свернула лагерь и начала спуск. Проход был узким, и им вновь пришлось двигаться вдоль края пропасти. Тропу покрывал снег, и все, кто делал неверный шаг, срывались и летели вниз. Местами свежий снег накладывался на тот, что остался от прошлой зимы. Тогда ноги солдат проваливались сквозь тонкое покрывало нового снега и скользили по плотному слою старого. Копыта коней, напротив, пробивали старый снег и застревали в нем. Затем ситуация сильно ухудшилась из-за прошедшего недавно обвала, который снес примерно трехсотметровый участок тропы. Ганнибал попытался спуститься другим путем, но это оказалось невозможным. Армии пришлось разбить лагерь на перевале и заняться восстановлением дороги. Отправленные на эту работу нумидийцы сумели, сменяя друг друга, пробить за день тропу, достаточную для прохода лошадей и вьючных животных. Их отправили на расположенные внизу пастбища, которые были свободны от снега. Но только через три дня и три морозных ночи дорога стала достаточно широка, чтобы провести по ней слонов. Дорога стала значительно легче после того, как они добрались до дна пропасти. Тремя днями позже оборванные остатки огромной армии, которая отправилась из Карфагена пять месяцев назад, пошатываясь, ввалились в долину По.

До того как приняться за изучение пути Ганнибала сквозь южную Галлию и через Альпы, следует рассмотреть климат того времени. Сейчас принимают как данность, что Ганнибал шел через очень высокий перевал, те, кто утверждает, что климат тогда был практически такой же, как и сейчас. Но подтверждается ли чем-нибудь это утверждение? В 1966 году были опубликованы избранные труды выдающегося метеоролога X. X. Лэмба, озаглавленные «Изменяющийся климат». Данное там описание климатических условий во времена Ганнибала сильно отличается от нынешних и представляет особую ценность благодаря тому факту, что ученый ничуть не интересовался переходом Ганнибала через Альпы. Вот как вкратце выглядела, согласно Лэмбу, доисторическая и античная Европа. Сухой и теплый период между 4000 и 2000 гг. до н.э., наставший после ухода льда последнего ледникового периода, известен под названием «постледникового климатического оптимума». В это время температура в мире была на 2—3 градуса Цельсия выше нынешней. Однако в последующее тысячелетие климат ухудшился. Между 900 и 500 гг. до н.э. температура быстро упала примерно на 3 градуса Цельсия ниже современной отметки. За понижением температуры последовали проливные дожди. Уровень осадков тогда достиг небывалых отметок, и засушливые земли южного Средиземноморья процветали. Но то, что было благословением для Греции, Италии и Испании, оказалось проклятием для всей остальной Европы. Примерно к 400 г. до н.э. уровень осадков достиг максимума. Все низменности вначале превращались в болота, а затем просто затоплялись. Известные с доисторических времен пути оказались закрытыми, а главным видом транспорта стал водный. Из-за понизившейся температуры не только сильно упал уровень испарения в низинах, но и значительно вырос уровень повторного оледенения высокогорных мест. Это означает, что одновременно с ростом болот в долинах увеличивался и размер ледников. Невероятной силы дожди привели к переполнению озер Швейцарии — уровень воды в Баденском озере вырос на десять метров, величина почти что невозможная, если учесть, что из этого озера вытекает Рейн. Озерные жители вынуждены были оставить свои деревни и никогда больше туда не вернулись. На южную Европу обрушилось несколько последовательных волн из согнанных со своих привычных мест обитания племен. Наиболее существенным результатом переселения стало вторжение кельтов в Испанию и Италию. Эта миграция не прекращалась вплоть до времен завоевания Галлии Цезарем в I в. н.э. Начиная с этого времени температура начала медленно повышаться, покуда не достигла своей максимальной отметки между 800 и 1000 гг. до н.э. Затем она вновь начала падать, вызвав «малый ледниковый период», который длился между XVI и XIX вв. Довольно бессмысленно говорить далее о находках средневековых или в нашем случае римских копей, которые стали доступны после отступления льдов «малого ледникового периода», поскольку никто не спорит, что во времена Римской империи и позже температура была выше. Климат XVII в., вероятно, сильно походил на тот, что был во времена Ганнибала. Подтверждают это и слова Полибия о том, что перевалы в Альпах были круглый год покрыты снегом. Видимо, это относится и к самым низким из них, поскольку именно ими больше всего пользовались. Пишет он и о затопленных болотистых землях в районе Флоренции, через которые пришлось идти Ганнибалу, когда он вторгся в центральную Италию в 217 г. до н.э. Все это хорошо вписывается в данную Лэмбом картину и должно учитываться при изучении пути Ганнибала в Италию.