— Господин штурмбаннфюрер, — вдруг донесся до него удивительно знакомый голос. Сердце фон Доденбурга едва не выпрыгнуло из груди. — Господин штурмбаннфюрер, это я. Я здесь, наверху.

Фон Доденбург резко вскинул голову вверх. Матц выдохнул:

— Черт бы меня побрал, парни — это ж Шульце!

— А ты небось подумал, что это пейсатый обрезанный румынский ребе, — поддел его обершарфюрер, а затем медленно и осторожно вылез из узкого прохода, который, судя по всему, проходил по всей длине потолка крипты. Он тяжело дышал и весь был обсыпан пылью.

— Где же… — начал было Матц.

Но торжествующий Шульце опередил его.

— Эти чертовы русские заперли меня в крохотном помещении позади алтаря. Но Шульце невозможно долго держать под замком, за запертой дверью. В нашей семье накоплен многовековый опыт по ускользанию из шведских застенков [24] . И как только я обнаружил ключ, то тут же смылся.

Глядя на розовощекого Шульце, фон Доденбург испытал мгновенный прилив новых надежд. Возможно, у них все-таки имелся шанс выбраться отсюда.

— Шульце, скажи-ка мне, — обратился он к обершарфюреру, — какова обстановка там, наверху?

— Наверху ходят толпы вооруженных русских баб, — ответил здоровяк. — Бог его знает, почему эти тетки вдруг решили сдуру изображать из себя солдат — от них ведь значительно больше пользы, когда они лежат на спине с раздвинутыми ногами, чем когда щеголяют в мундирах наподобие наших и с оружием в руках. — Наткнувшись на выразительный взгляд фон Доденбурга, он осекся и уже другим тоном продолжал: — Думаю, что в целом их там не меньше целого батальона — если считать тех, которые находятся и внутри церкви, и снаружи. Им также удалось призвать к порядку и дисциплине весь этот сброд дезертиров. Наши землячки стоят в караулах и больше уже не вливают водку в свои бездонные глотки. С питьем у них, похоже, покончено. — Шульце жадно облизал губы, точно и сам был бы не прочь опорожнить бутылку водки.

Фон Доденбург напряженно размышлял несколько мгновений, прежде чем обратиться к бойцам «Вотана».

— Думаю, что общая ситуация сейчас такова, ребята, — мягко произнес он. — Штандартенфюрер Гейер, скорее всего, уже проследовал мимо этой деревни со своими основными бронетанковыми силами, полагая, что ему ничто не угрожает с флангов. Ведь мы ни о чем его не предупредили, поскольку у нас просто не было такой возможности. Это означает, что на него теперь могут напасть с обеих сторон. Это случится, когда русские пересекут реку Карповка, а наша очаровательная полковница узнает, что мы не собираемся помогать ей воевать с нашими соотечественниками.

Бойцы «Вотана» угрюмо покосились на своего командира. Из этих слов они сделали вывод, что штурмбаннфюрер уже принял решение отказаться от любого сотрудничества с русскими. А стало быть, все они обречены на смерть — если только им не удастся найти какой-то выход из всей этой западни.

Фон Доденбург тоже догадался, о чем думают его солдаты, и торопливо бросил:

— Товарищи, вы же знаете старый девиз «Вотана»: «Иди вперед — или сдохни!» Ну что ж, мы вовсе не собираемся подыхать. Мы должны суметь любой ценой выбраться из этого места до того, как положение здесь станет критическим! — Он выразительно посмотрел на Шульце.

Здоровяк мигом понял его намек.

— Ну что ж, господин штурмбаннфюрер, как сказала одна проститутка клиенту с вялым маленьким членом, «все, что заходит вовнутрь, может выйти наружу».

Однако если он ожидал услышать взрыв хохота в ответ на свою шутку, то просчитался. Собратья по оружию смотрели на него с точно таким же мрачным видом, как и раньше. Им хотелось слышать не остроты, а то, как им выбраться из этой западни.

— Продолжай же, Шульце! — прикрикнул на него фон Доденбург.

Бывший докер показал глазами на потолок крипты, где располагался лаз, из которого он сам только что появился.

— Вот так мы сможем выбраться из церкви. Ну, а когда мы окажемся снаружи… Бог его знает, что произойдет тогда.

— Давайте для начала выйдем отсюда, — нетерпеливо бросил фон Доденбург. — Всем снять с себя обувь, плотно обмотать ее портянками и надеть снова. Ваши ботинки не должны издавать ни звука.

— Все правильно. — Шульце угрожающе сжал свои огромные кулаки. — Любой, кто станет шуметь, будет иметь дело личной со мной.

— О, — нарочито застонал и заканючил деланным женским голоском Клешня, — ни слова больше, господин обершарфюрер Шульце! А то у меня со страху месячные начнутся!

Тем не менее все без лишних разговоров принялись за дело. Дождавшись, когда эсэсовцы исполнят то, что приказал сделать им фон Доденбург, Шульце нетерпеливо поманил их:

— Всем следовать за мной.

Затем он подтянулся и без видимых усилий втиснул свое грузное тело в узкий лаз. За ним последовал Матц, за Матцем — следующий. Один за другим все бойцы «Вотана» скрылись в лазе. На полу крипты остался стоять один лишь фон Доденбург. Его сердце гулко стучало в груди. Он отлично понимал, что часовому достаточно бросить лишь один взгляд вниз, чтобы понять, что происходит, и поднять тревогу.