– Но вы сами говорите, что я узнаю правду, как только мне представится случай обследовать Молинари.

«То есть уже скоро», – подумал он.

– И потому прошу меня простить, но я хотел бы закончить этот разговор. У меня еще не было времени устроиться на новом месте.

– Ваша жена – как там ее зовут… Кэти? – к вам ведь сюда не приезжает, верно? – Фестенбург снова подмигнул. – Можете развлечься. Готов вам помочь. Это моя епархия, страна беззакония, дикости и, скажем так, своеобразия. Но вы прибыли из Тихуаны, так что вряд ли я научу вас чему-то новому.

– Вы можете научить меня сожалеть не только о том, что я видел на записи, но и… – Эрик замолчал.

В конце концов, личная жизнь этого типа никак его не касалась.

– Но и о ее создателе, – закончил за него Фестенбург. – Доктор, вы знаете, что в Средневековье при королевских дворах держали людей, которые проводили всю свою жизнь в стеклянных бутылях? Их помещали туда во младенчестве, позволяя расти до определенной степени лишь внутри сосуда. Конечно, времена изменились, однако Шайенн – резиденция современных королей. Я мог бы кое-что показать, если вам интересно. Может, с чисто медицинской точки зрения, в некотором роде профессиональной, бесстрастной.

– То, что вы хотите мне показать, в итоге лишь еще больше разочаровало бы меня в моем решении приехать в Шайенн. Мне так кажется, – сказал Эрик. – Потому, честно говоря, не вижу в этом никакого смысла.

– Погодите, – поднял руку Фестенбург. – Взгляните лишь на один конкретный экспонат. Он находится в запечатанном герметичном сосуде, погружен в раствор, который может законсервировать его на неопределенно долгое время. До отвращения долгое, как вы наверняка могли бы выразиться. Могу я вас туда проводить? Он находится в особом помещении.

Дон подошел к двери и открыл ее перед Эриком.

Тот поколебался и двинулся за ним. Фестенбург сунул руки в карманы помятых брюк. Он вел его по многочисленным коридорам, пока они не оказались в подземелье, где увидели двоих высокопоставленных агентов службы безопасности, стоявших перед бронированными дверями с надписью: «Совершенно секретно. Посторонним вход строго воспрещен».

– Я не посторонний, – спокойно сказал Дон. – Джино дал мне сюда допуск. Он безгранично мне доверяет. Потому вы можете увидеть государственную тайну, к которой вас иначе никогда не допустили бы.

Он прошел мимо агентов, открыл дверь и добавил:

– Однако вас ждет небольшое разочарование. Я вам кое-что покажу, но ничего не стану объяснять. Мне бы очень хотелось это сделать, но я просто не сумею.

Посреди холодного мрачного помещения Эрик увидел большой прозрачный резервуар. Как и говорил Фестенбург, он был герметично закрыт. Какой-то глухо пульсирующий насос поддерживал низкую температуру внутри этой емкости.

– Смотрите, – сказал Дон.

После некоторой паузы Эрик закурил сигарету и подошел ближе.

В резервуаре лежал на спине мертвый Джино Молинари, лицо которого искажала страдальческая гримаса. На его шее виднелись капли засохшей крови. Мундир был разорван и испачкан, руки с растопыренными пальцами подняты, словно он даже сейчас пытался бороться с тем, что – или кто – его убило.

«Да, – подумал Эрик. – Вот доказательство политического покушения, труп руководителя, прошитый снарядами, выпущенными с большой скоростью из какого-то оружия. Тело изуродовано, почти разорвано на куски. Нападение было внезапным и удачным».

– Что ж, – заговорил Фестенбург. – Существование этого объекта, который я люблю мысленно называть экспонатом номер один в кунсткамере Шайенна, можно объяснить несколькими способами. Предположим, что это робот, который ждет за кулисами того момента, когда он потребуется Джино. Его создал в «Дженерал Роботс» изобретательный Доусон Каттер, с которым вам обязательно стоит познакомиться.

– Зачем он мог бы понадобиться Молинари?

– По нескольким причинам, – ответил Дон, почесывая нос. – В случае неудачного покушения на убийство можно было бы его показать, чтобы отвлечь внимание от скрывающегося Джино, или же продемонстрировать нашим союзникам. Вероятно, Моль считает, что может потребоваться некий невероятно сложный и запутанный план, связанный с его уходом с поста под их давлением.

– Вы уверены в том, что это робот?

С точки зрения Эрика, содержимое резервуара выглядело вполне настоящим.

– Мне даже не кажется, что это робот. Как уж тут говорить об уверенности?

Фестенбург внезапно обернулся, и Эрик увидел двух агентов, входящих в помещение. Он понял, что внимательнее рассмотреть труп ему уже не удастся.

– Как давно он здесь лежит?

– Это знает только Джино, а он никому ничего не говорит, лишь хитро улыбается. «Погоди, Дон, – таинственно заявляет он. – Я им еще воспользуюсь как надо».