– Господи, за что?

Она в панике посмотрела на него, подняла руки, будто пытаясь защититься, затем снова их опустила.

Эрик встал и подошел к работнице кафе.

– Прошу прощения, мисс, – сказал он. – Не могли бы вы позвать к моему столику охранника?

– Да, сэр, – ответила женщина, удивленно моргнула, но более никак не проявила беспокойства.

Она повернулась к мальчишке-посыльному, который без дальнейших слов помчался на кухню.

Эрик вернулся к столику, сел напротив Кэти и снова взялся за кофе, пытаясь сохранять спокойствие и одновременно готовясь к предстоящей сцене.

– Здравый смысл подсказывает мне, что это пойдет тебе лишь во благо, – сказал он. – Конечно, я в этом пока не уверен, но думаю, что так оно и будет. Да ты и сама об этом знаешь.

Кэти побледнела и съежилась от страха.

– Эрик! – умоляюще сказала она. – Я уеду, вернусь в Сан-Диего. Хорошо?

– Нет, – ответил доктор. – Ты приехала сюда. Теперь это также и мое дело. Так что тебе придется, как говорится, ощутить последствия.

Свитсенту казалось, что он полностью владеет собой. Ситуация выглядела не лучшим образом, но он чувствовал, что в любой момент может случиться нечто еще худшее.

– Хорошо, Эрик, – хрипло проговорила Кэти. – Скажу тебе правду. Я подсела на йот-йот-сто восемьдесят. Это тот наркотик, про который я тебе рассказывала. Мы приняли его все вместе, включая Марма Хастингса. Теперь ты знаешь. Мне больше нечего сказать. Это все объясняет. С тех пор я принимала его только один раз. Но даже одна доза вызывает зависимость. Ты врач, поэтому наверняка об этом знаешь.

– Кто еще в курсе дела?

– Джонас Эккерман.

– Ты достала отраву в корпорации «Меха и красители»? В нашем филиале?

– Д-да. – Не глядя ему в глаза, она добавила: – Потому Джонас об этом и знает. Он достал его для меня. Умоляю, никому об этом не говори.

– Хорошо, – пообещал Эрик.

Слава богу, его мозг снова начал работать нормально.

«Не про этот ли наркотик туманно намекал Дон Фестенбург?»

Название «йот-йот-180» вызвало у него неясные воспоминания, и он попытался привести их в порядок.

– Из того, что я помню про фрогадедрин, поскольку его называют и так, можно сделать вывод, что ты совершила ужасную ошибку. Да, его производит «Хэзелтайн», – сказал он.

К столику подошел охранник.

– Вы меня вызывали, доктор? – спросил он.

– Я хотел лишь сообщить вам, что эта женщина – моя жена, как она и говорила. Мне хотелось бы, чтобы ей разрешили остаться здесь, со мной.

– Понятно, доктор. Мы подвергнем ее стандартной проверке службы безопасности, но я уверен в том, что все будет в порядке.

Охранник кивнул и отошел.

– Спасибо, – сказала Кэти.

– Зависимость от столь токсичного вещества я считаю серьезной болезнью, – сказал Эрик. – В наше время она куда хуже, чем рак или обширный инфаркт. Естественно, я не могу тебя бросить на произвол судьбы. Вероятно, тебе придется отправиться в больницу, сама понимаешь. Я свяжусь с «Хэзелтайном» и выясню все, что им известно, но ты должна понять, что твое положение может оказаться безнадежным.

– Да. – Она судорожно кивнула.

– В любом случае, ты очень смелая.

Доктор взял жену за руку. Ладонь была сухой, холодной и безжизненной, и он тут же ее отпустил.

– Именно этим я всегда в тебе восхищался. Ты не трусиха, естественно, именно потому и ввязалась в эту историю, оказалась настолько смелой, что рискнула попробовать новое средство. Что ж, значит, мы снова вместе.

«Мы накрепко приклеены друг к другу из-за твоей наркотической зависимости, может быть, смертельной, – в отчаянии подумал Эрик. – Хороша причина для того, чтобы снова восстановить отношения».

Для него это было уже слишком.

– Ты тоже молодец, – заметила Кэти.

– У тебя еще осталась эта дрянь?

Она поколебалась.

– Н-нет.

– Врешь.

– Я тебе ее не отдам. Скорее уйду и попытаюсь справиться сама. – Страх за долю секунды сменился открытым неповиновением. – Послушай, раз уж я подсела на йот-йот-сто восемьдесят, то не могу отдать тебе свои запасы. Иначе мне никуда не деться! Я не хочу его больше принимать, но приходится. Впрочем, наркотика у меня немного. – Женщина вздрогнула. – Я предпочла бы умереть. Господи, сама не знаю, как могла во все это ввязаться!

– Каковы ощущения от наркотика? Как я понимаю, что-то происходит со временем?

– Да, теряется чувство конкретного времени, начинаешь без труда перемещаться туда-сюда. Больше всего мне хотелось бы помочь кому-то, как-то использовать тот период, в который я переношусь. Я могла бы пригодиться Генеральному секретарю? Эрик, возможно, сумела бы вытащить нас из войны, предостеречь Молинари от подписания Пакта. – В ее глазах вспыхнула надежда. – Разве не стоит попробовать?