Осмелев, он поведал о своем происхождении, преданности фюреру и снова закончил неудачным вызовом его к Клейсту перед строем, что может осложнить выполнение им заданий в школе.

— Danach der Mann geraten, wird ihm die Wurst gebraten [2] , — заметил один из офицеров, имея в виду Клейста. Офицеры рассмеялись, ничего не понявший Деверев тоже на всякий случай широко расплылся в улыбке.

Агента оставили на несколько дней в Берлине. На последней встрече он понял, что фон Мейснер поспешил арестовать Гончарова, который якобы все отрицал на допросах о «синих билетах», а при этапировании его в Германию пытался бежать. Все это означало, что с Гончаровым покончено. Фон Мейснер не хотел, чтобы начальство дозналось о том, что его служба просмотрела «тайную организацию» среди власовцев. Ликвидировав Гончарова, можно было все свалить на агента.

В последнем сообщении «Иван» кратко изложил эту историю, а также проинформировал: Деверев окончил курсы пропагандистов, ему присвоили офицерское звание и наградили медалью.

На этом обрывалась информация «Ивана» о Девереве.

Перечитав все материалы, я, к сожалению, почти ничего не нашел в них о самом «Иване» и поделился об этом с Георгием Семеновичем.

«Кто он? — спрашивал я сам себя. — Какова его судьба?»

Пока он был в стане врагов, его жизнь постоянно висела на волоске. Свои сообщения он передавал связнику, а тот — партизанам. Партизанская рация сообщала их на Большую землю. Вот и все, что можно было понять между строк.

Утром, когда я пришел на работу, Георгий Семенович уже сидел за своим столом и читал пахнущую свежей типографской краской областную газету.

В морозный декабрьский день в кабинете было темновато, но я заметил, что майор одет по-праздничному — в новом кителе, с орденскими планками и белоснежным подворотничком. От него исходил едва уловимый мягкий запах одеколона: видимо, успел побывать в парикмахерской.

— Алексей Иванович, вот тебе на сегодняшнее торжественное собрание, — протянул он приглашение. — Состоится в театре.

Я поблагодарил майора, не сказав, однако, что не смогу им воспользоваться, так как заступаю на сутки на дежурство по управлению.

— Сохрани, — добавил Георгий Семенович, продолжая читать газету. — Такое событие никогда не повторится и войдет в историю.

Оставалось несколько минут до смены, и надо было докладывать генералу о приеме дежурства. Торопясь, я положил билет в папку с материалами на «Кнехта», которые намеревался взять с собою, чтобы поразмыслить над ними в свободную минуту. Генерал задержался. Я встретил его в вестибюле на первом этаже. Доложил. Поднимаясь на второй этаж, он отдал мне свою палку, а сам, придерживаясь за перила, стал медленно подниматься по ступенькам. Я шел за ним. До этого мне еще не приходилось видеть его с палкой. В приемной генерал взял ее у меня и сказал, чтобы я к нему зашел попозже и доложил по Кнехту.

Материалы я знал наизусть, даже зрительно представлял многие документы и в каком порядке они подшиты.

Когда я зашел в кабинет к генералу, он стоял у окна, рассматривая припорошенный снегом небольшой сквер во дворе. Потом зашагал осторожной походкой по мягкой ковровой дорожке. Кабинет был насквозь прокурен его хозяином. Несмотря на открытую форточку и морозный воздух, валивший туманом в кабинет, запах табака бил в нос, как в рабочей курилке.

— Садись, — указал он мне место у приставного стола. — Докладывай, а я похожу. Слушаю...

Я подробно изложил содержание документов, которые нам прислали, и высказал уверенность, что теперь мы знаем Кнехта как личность. Он не кто иной, как Эдуард Деверев, бывший старший лейтенант Советской Армии, сбежавший к фашистам в 1943 году. Для его характеристики я прочитал некоторые выдержки из свидетельских показаний.

Генерал, кажется, был доволен докладом, подошел к столу и закурил папиросу.

— Значит, уверен, что это Кнехт? — спросил генерал.

— Уверен, товарищ генерал. Уверен после того, как прочитал материалы, полученные от «Ивана».

Генерал остановился, потом подошел поближе и заглянул в разложенные передо мною бумаги.

— Какого «Ивана»?

— Судя по материалам, с которыми я ознакомился, зафронтовой разведчик управления «Смерш» фронта, значившийся под именем Иван, работал переводчиком в отделе один-Ц, имел звание фельдфебель. Он первый сообщил о Девереве, его вербовке майором фон Мейснером на территории Эстонии в лагере военнопленных. Благодаря сообщениям «Ивана» мы знаем отдельные факты предательства Деверева. Сообщения очень короткие, часто обрываются на самом интересном месте, но чрезвычайно важные. У нас есть прямые свидетели, в частности, сожительница Шляхина, тоже агент. Надеюсь, что и заявитель Амурский опознает его.

— Что можете сказать о местонахождении агента?

— Никаких сведений, товарищ генерал.

Генерал остановился у окна и недовольно повторил мои слова:

— Никаких сведений...

Я мысленно продолжил то, что он, видимо, хотел сказать: «С этого бы и начинал...» Судя по отдельным репликам, интерес к делу у генерала пропал. А вначале его молчание подбадривало меня. От этого и докладывал я с воодушевлением, с полной уверенностью в успехе дела.

Генерал подошел к столу и долго разминал окурок в пепельнице, обдумывая, что же мне сказать. Я встал и ждал его слов, хотя у меня были конкретные предложения относительно розыска Деверева и мне хотелось о них доложить.