Под видом вызова на допросы Деверев встречался с фон Мейснером, покуривал сигареты из турецкого табака, докладывал ему о-том, что происходит в камерах, после того как расстреляли Ломакова и Мусиенко.

Однажды фон Мейснер принял его на редкость любезно. Он даже не поинтересовался камерными новостями. Дело было сделано. Майор давал ему понять, что удовлетворен его работой, и Деверев должен воспринимать расположение к нему как поощрение. Все это льстило Девереву, но и насторожило его. Обычно вслед за таким поощрением следовало новое задание.

— Вы желаете работать на пользу Великой Германии, — не то спрашивая, не то утверждая, сказал фон Мейснер.

Фельдфебель, безукоризненно владевший русским языком, ранее работавший с обер-лейтенантом, перевел эти слова.

— Да, — сразу же ответил Деверев. — Я уже писал и просил предоставить мне такую возможность.

Фон Мейснер ни словом не обмолвился о его освобождении, а сообщил лишь о том, что ему здесь предстоит выполнить во имя Великой Германии новое важное задание. После этого долго, через переводчика, копался в биографии агента, выискивая в ней моменты, которые бы послужили основой для сближения с одним из узников в камере. Не раз фон Мейснер уточнял, где, когда, в каких городах России бывал Деверев.

Агент как будто ждал этих вопросов, стремился назвать как можно больше таких городов.

— Я инженер-гидрограф, господин майор, — уловив внимание шефа, говорил он, — когда учился, объехал все моря и океаны.

Моря и океаны фон Мейснера не интересовали, а вот Новороссийск и гостиница, в которой он сам останавливался, было то, что нужно. Правда, агент, сколько ни добивался фон Мейснер, никого не мог вспомнить из обслуги гостиницы.

— А в Сибири вы тоже были?

— Конечно, на Байкале...

Абвер, очевидно, после ареста Пери потерял его следы. Старания навести о нем какие бы то ни было справки в оккупированном Новороссийске ни к чему не привели. Город был разрушен, опустошен и безлюден.

Каково же было удивление абверовцев, когда среди военнопленных появился некий Пери, да еще эстонец! Возникли разные версии и намерения. На завод, где он работал, помчались представители абвера. Опознание и допросы ничего не дали. Военнопленный твердил, что он Пери из Эстонии, до войны жил в Сибири. Тогда и принято было решение отправить военнопленного Пери на территорию Эстонии, там с ним разобраться и, если удастся, завербовать.

Так свел абвер в тюрьме двух незнакомых лиц — Пери и Деверева.

— Вы вернетесь в другую камеру. В ней никого нет. Через день-два у вас появится сосед. О нем надо узнать все. Все без исключения, — подчеркнул фон Мейснер.

Деверев попытался уточнить через переводчика, что он должен выяснить, что за человек, с которым ему придется сидеть, как вести себя.

— Вам все сказали, — на этот раз грубовато оборвал его переводчик.

Фон Мейснер умышленно избегал какой бы то ни было информации об узнике. Даже переводчик поначалу не мог понять, о чем идет речь и что конкретно хотел абвер.

— Должен предупредить, — переводил он, — что отклонения от задания недопустимы. Если они произойдут, то шеф не сможет защитить вас.

Агент услужливо закивал.

— Господин майор, — осмелел Деверев, — прошу предоставить мне возможность изложить германскому командованию план захвата крепости Кронштадт. Я должен это сделать в знак признательности за доверие ко мне.

Фельдфебель язвительно улыбнулся, потом перевел фон Мейснеру его просьбу. Она и раньше мелькала на допросах и в беседах, но ее никто всерьез не воспринимал.

— Что для этого нужно?

— Бумага и карандаш.

Переводчик тут же высказал свое мнение шефу, что военнопленный, выдавая себе за графа, очевидно, страдает манией величия — опасной болезнью, которая может принести службе много хлопот. Майор молчаливо с ним согласился, но велел удовлетворить просьбу Деверева.

В ожидании незнакомца Деверев корпел в камере над планом захвата Кронштадта, в котором когда-то служил. Одновременно он готовился выдать себя перед незнакомцем за участника побега, которого ждет расстрел. Причины его ареста могли подтвердить оставшиеся в живых военнопленные в тюрьме.

Фон Мейснер распорядился допрашивать новичка-узника днем и ночью, тщательно восстановить его биографию, особенно период проживания на Дальнем Востоке и в Новороссийске.

Гауптман Вайнеманн из отдела фон Мейснера, допрашивавший доставленного из Германии соседа Деверева по камере, докладывал:

— Можно полагать, господин майор, что Пери не имеет никакого отношения к нашему Кемпке-Пери, работавшему в Новороссийске. Вероятно, простое совпадение. Он глуповат, кстати сказать.

— Объясните мне, пожалуйста, их одновременное пребывание в Сибири и другие совпадения.