— Дальше Припять, — ответил он. — И «монолитовцы».

— Другой фронт?

— Не думаю. «Монолиту» незачем устраивать сплошную линию обороны. Не забывай, они не наемники, для них Припять стала родным городом. Скорее всего они залягут в выборочных точках, чтобы простреливать все пути. Так смогут вынести всех наших бойцов точными уколами. Эрагон именно такую оборону и использовал, когда проход к центру освободился. Я надеюсь, никого из наших живьем не поймают.

— Что случится, если поймают? — спросил Уотсон.

По изменившимся глазам Анубиса он понял, что не хочет знать ответ на этот вопрос. Лидер клана сделал глубокий вдох.

— Эрагон — бывший генерал не буду говорить какой структуры, — начал он. — Потому что он опозорил ее настолько, что я не хочу лишними деталями бросать на нее тень. Как и упоминанием его настоящей фамилии. Скажу лишь, что в Коалиции он никогда не работал, как считают некоторые. Он такой же кандидат на пожизненную решетку или смертную казнь, как и любой другой в клане «Монолит».

— Что он такого сделал? — осторожно спросил Уотсон.

— Как сам утверждал на суде — сбрасывал напряжение.

Уотсон потер лоб, рассеянно прислушиваясь к равномерному урчанию мотора. Анубис отвернулся на секунду, собираясь с мыслями.

— Эрагон в бытность военным очень любил женщин, — продолжал он. — Больше, чем следовало. Настолько больше, что не мог пропустить ни одной, с которой имел шансы предаться утехам. Даже если она вовсе этого и не желала.

— Значит, в этом все дело, — пробормотал Уотсон, но Анубис его прервал:

— Он перерезал им горло ножами.

— Что? — вырвалось у Уотсона. Он смотрел в глаза Анубису, надеясь увидеть в них злую шутку, но встретил лишь холод.

— Генерал не просто убивал своих жертв, — сказал Анубис. — Эрагон уродовал им лица до неузнаваемости. Затем вырезал на лбу аббревиатуру подразделения, в котором служил своей Родине. Если впадал в раж, то кромсал и все тело. А добивал девушек уже после.

Уотсон долго хранил молчание.

— И этот человек работает в Зоне? — не поверил он. — Да еще и на руководящем посту?

— А кого прикажешь назначать на должность главаря полувоенной банды убийц? — задал встречный вопрос Анубис. — Глок вытащил Эрагона чуть ли не из здания суда. Между тем Эрагон совсем не горит желанием здесь находиться. Но понимает, что после такого обвинения ему деваться некуда. В качестве компенсации пристрастился к личной казни собственных провинившихся людей. Ножом, разумеется.

— Что же, Кунченко допустил беззаботное проживание генерала? Мне по описанию Фармера показалось, что он не лишен воинской чести.

— Не надо так усердно трясти майора, — поморщился Анубис. — Клинч как раз старался не допустить наличия в Зоне откровенного отребья. Но тут он ничего поделать не мог. Глок прямо приказал ему смириться с участием Эрагона в общем деле.

— Я не понимаю, — все еще возражал Уотсон. — Да, Зона и все такое… Но у вас же есть здесь свои правила. Или хотя бы порядки, традиции, обычаи. Минимум морали, в конце концов! Неужели на Эрагона управы не нашлось? Та же Арена…

— Дружище, ты какими категориями мыслишь? — резко спросил Анубис. — Арена — это следствие социального голода сталкеров. Как и все традиции и прочие кодексы. Они нужны, чтобы удерживать в узде новобранцев и создавать впечатление, что даже у самого мелкого винтика системы есть власть. Хотя бы в пределах, в которых можно напустить ржавчины на другой винтик, сцепившись на глазах у публики, да еще и заработать при этом. Зрителям тоже хорошо — имеют и хлеба, и зрелищ. Нет никаких понятий о чести, этике, морали, а есть только деньги. Деньги в мире и деньги на войне. Порочная философия и поиски смысла жизни там, где его нет. Ты думаешь, между «Долгом» и «Свободой» есть принципиальная разница? Мы все здесь повязаны и питаемся из общей кормушки. Разделение кланов было нужно, чтобы создать иллюзию выбора и подобие цивилизации, основу для нового общества. А в обществе как обычно: прикрывай своих и стреляй в чужих. Ты можешь присоединиться к кому угодно, хоть к «Монолиту», или вообще стать одиночкой — все равно твоя жизнь в Зоне сведется к одному дню, повторяющемуся в незначительных вариациях. Везде торговцы, задания, вознаграждение, аномалии, артефакты и заблуждения. Приказы матом в лицо или же приказы вежливым прошением. Кнут или пряник, а результат один: ты вкалываешь на систему, на коммерческий проект «Зона», созданный людьми, созданный искусственно на территории аномальных явлений, к которым люди уже никакого отношения не имели. Работаешь по указке, развлекаешься по указке. Все везде одно и то же, и это никогда не менялось. И чтобы ты чувствовал себя не быдлом, а мужчиной, тебе дают такие мелкие игрушки, как Арена. Как рейтинги достижений в твоем КПК. Чтобы не ходил на промысел артефактов, как на работу, а испытывал естественную тягу к приключениям, горел духом соревнования, стремился вырваться вперед на крысиных бегах всех разновидностей. И эта схема действительно работает.

— И ты сам во всем этом участвуешь? — с горечью спросил Уотсон.

— Я не имел отношения к этому делу, — опроверг Анубис. — Все было устроено, заведено и пущено в ход еще до меня. Сам я как раз происхожу из вольных сталкеров, сделал карьеру в «Долге» с самых низов, под началом Воронина и Ястреба — военных мужланов до мозга костей. Теперь, волею судьбы, я возглавляю клан, но не могу ничего изменить. Чего ты от меня ждешь? Чтобы я отказался от финансирования, расформировал всю группировку и переобулся в народные мстители, пошел воевать против разной сволочи? Так Коалиция приручит «Свободу» или учредит новый клан. А нас прижмет к земле.