Низкий, протяжный голос вырвал ее из оцепенения. Ее муж стоял в дверях, которые предположительно вели к его собственной спальне.

Бывают вещи и похуже, чем найти свою невесту ждущей тебя в постели под одеялом. Например, увидеть, как она ютится в кресле у незажженного камина. Он вспомнил, какой холодной, мрачной, тесной была ее каморка у Фарингдонов.

Камин был подготовлен. Нужно было только поднести к нему огонь. Почему она это не сделала? Он подошел к камину и нагнулся. Через минуту за решеткой шипело и потрескивало пламя. Потом он увидел, во что она была одета. Боже мой!

— Что это за чертовщина? — проворчал он. И нахмурился, когда она напряглась и обхватила себя руками, будто защищаясь.

— Я собиралась лечь спать. Это моя ночная рубашка.

Чувствуя себя нелепо, он рявкнул:

— Я сам вижу, что это ночная рубашка. Почему Альмерия не купила для вас новую, когда тратила мои деньги? — В тот же момент, как эти слова сорвались с его губ, он понял, что сказал не то.

Темные глаза сузились.

— Благодарю вас, милорд. Этого совершенно достаточно для моих потребностей. В конце концов, никто ее не увидит.

Его брови взлетели.

— Ясно. — И тут же он проклял себя, когда ее щеки запылали, и вспомнил, по какой причине пришел к ней. Даже в этом ужасном, скрывающем все тряпье ее тонкая фигурка выглядела так, словно ее может унести дуновение ветра.

— Вы позвонили, чтобы вам принесли ужин? Вы едва коснулись обеда.

— Да.

Он редко слышал такую непосредственную ложь. Как догадался, что это ложь, он не знал. И не стал спорить. Просто шагнул к каминной полке и дернул за шнур звонка.

— Что вы делаете? — спросила Верити.

— Посылаю за вашим ужином! — прорычал он. И сам себе поразился. Он пришел, готовясь быть вежливым, даже нежным. Каким образом она успела настолько вывести его из равновесия?

Верити покраснела, потом побледнела.

— Совершенно незачем беспокоить ваших слуг, милорд. И… и я все равно не была голодна.

— Тогда вы, черт возьми, должны быть голодны сейчас, — сказал он. — И нечего дуться, это ничему не поможет.

— Я не дуюсь! — Ярость в ее голосе удивила его, но это было, по крайней мере, лучше, чем полная безжизненность, в которой она пребывала. — И я вполне способна решить, когда мне нужно есть!

— Разумеется, — ответил он, изо всех сил сдерживая раздражение. — Поэтому я скажу, чтобы принесли несколько яблок, хлеб и сыр, который вы можете съесть, когда решите, что вам это нужно.

Что-нибудь простое. Он не хотел морить ее голодом, но будь он проклят, если добавит работы прислуге только потому, что она не пожелала есть за столом.

— Благодарю вас, милорд. Это… это очень любезно с вашей стороны. Просто я… Мне очень жаль. Я уверена, что обед был прекрасный, но все эти соусы… и я не была так уж голодна.

Любезно? Он хмуро напомнил себе, на что была похожа ее жизнь. И — вспомнил, как был не в состоянии переварить обильную плотную еду после многолетней кампании в Пиренеях.

— Может быть, вы будете еще более любезны, милорд?

Он застыл. Черт. Он мог бы догадаться, что она попытается обернуть его мимолетный промах в свою пользу. Чего она теперь захочет?

— Возможно, — помедлив, произнес он.

— Я бы предпочла сама заказывать себе пищу.

Он нахмурился, колеблясь. Ее голос звучал так сдержанно, что нельзя было различить интонаций.

— Вы дадите мне честное слово, что пошлете за едой, а когда ее принесут — съедите?

Она кивнула.

— Ваше слово, сударыня, — настаивал он.

Очень медленно она повернула к нему лицо.

— Мое честное слово? — Мрачность ее глаз и тонкая линия сжатых губ полоснули его точно ножом.

— Да, — сказал он.

Он должен убедиться, что она что-нибудь съест. В глубине души он знал, что, если Верити даст слово, она его сдержит.

Она взглянула ему в глаза:

— Вы его получили. Чего бы оно для вас ни стоило. Спокойной ночи, милорд.

— Ваш покорный слуга, мадам.

Макс поклонился и вышел. Закрыв за собой дверь, соединяющую их покои, он прислонился к ней, раздумывая. «Чего бы оно для вас ни стоило…». Дьявол, что она имела в виду? Что он не может рассчитывать на то, что она сдержит слово? Нет, это не так. Она имела в виду нечто совсем иное. Неужели она считала, что он не придает ее слову никакого значения?

Лучшее, что он мог сделать, — это налить себе большой стакан бренди и лечь в постель. Когда-нибудь он привыкнет к тому, что она спит в соседней комнате. Он справится, особенно когда его тело привыкнет к мысли, что ему придется поддерживать полный контроль над собой во время любого визита к постели жены.