Картина далёкого детства сменилась видением громадного вертикального экрана, поверхность которого напоминала гладь небольшого лесного озерца в тихую погоду, потревоженного брошенным камнем. Волны расходились от центра ровными кругами и, отразившись от краёв, снова устремлялись к центру. Экран магнитом притягивал мой взгляд, манил к себе. Я силился рассмотреть смутные очертания чего-то неизвестного, маячившегося сквозь этот экран, и всё ближе и ближе приближался к нему. И тут неведомая непреодолимая сила втянула меня и бросила сквозь желеобразную пульсирующую мембрану экрана во вращающийся хаос космоса.

В центре этой круговерти находилась неподвижная бордово-коричневая планета, увеличивающаяся с каждым мигом в размерах. Я двигался к ней. Планета становилась всё больше и больше. Бардовые облака, плотным покрывалом окутавшие планету, по мере приближения становились всё светлее и светлее, и вот я уже среди них. Облака стали почти белыми, и сквозь их клубы начали просматриваться очертания неизвестных материков и океанов. Вращение прекратилось, и в перевёрнутом полете, я увидел долину и далёкие горы, словно сошедшие с полотен Рериха, берег моря и девушку, стоящую по щиколотку в лениво набегавшей волне. Девушка, широко раскинув руки и запрокинув голову, подставляла лицо первым лучам чужого солнца. Глаза её были прикрыты веками, длинные ресницы которых чуть заметно подрагивали, и лёгкий бриз играл её огненно-рыжими волосами, водопадом ниспадающими до самого пояса….

В этом видении всё было новым и, между тем, каким-то давно забытым.

После ужина ко мне в гости зашел подполковник Писарев — напарник и сосед по каюте Юрия Аркадьевича.

Посидели, покурили. Я угостил его чаем и похвастал, что раздобыл диск с фильмом «Штрафбат». Андрей обрадовался, позвонил Аркадьевичу. Было решено устроить совместный просмотр. Этот фильм я уже видел, но с удовольствием смотрел его снова.

Когда вернулся к себе в каюту, то Славик уже спал. Тихонько разделся, и, забравшись на свою койку, решил немного почитать перед сном.

Не получилось — сгорела лампочка прикроватного светильника. Запасной в каюте не оказалось.

Не спалось. Вспомнил одно, другое и, незаметно для себя, перенёсся в весну далёкого 1987 года….

После сырости Таллинна, холода Челябинска и заснеженности Куйбышева Ташкент встретил теплом и ярким утренним солнцем. В воздухе стоял нежный запах сирени и еще чего-то незнакомого, но приятного и успокаивающего. Как будто в другой мир попал.

Штаб ТуркВО (Туркестанского военного округа) нашёл довольно-таки быстро — доехал до него на такси. Показал дежурному командировочное предписание, и, оставив у него свой неподъёмный чемодан, пошёл искать отдел кадров.

Солидный полковник, бегло пробежал глазами мои бумаги и отдал их кому-то из своих подчиненных. Немного помолчал и стал интересоваться прибалтийской погодой. Потом заглянул в какой-то журнал и начал ворчать, что меня ждали ещё месяц назад, но, узнав, что я полностью отгулял отпуск, и, посмотрев дату выдачи мне загранпаспорта, успокоился и стал расспрашивать о семье, жилищных условиях, моих родителях.

Спустя некоторое время, суетливый прапорщик принёс папку с документами. Полковник открыл её, переложил оттуда несколько листов в другую папку и стал читать оставшиеся принесённые бумаги. Затем встал и отошел к окну, нервно покусывая губы. Закурил.

— Ты куришь? Иди сюда. — Он, не глядя на меня, угощая, протянул открытую пачку сигарет «Космос». — Закуривай, не стесняйся.

— Может, моих попробуете? — Я предложил ему свои любимые «Leek». — Это эстонские сигареты.

— Давай и твоих попробую! — Полковник выбросил в открытую форточку начатую свою и прикурил предложенную мною сигарету. Затянулся.

— Хороший табак. Вообще-то я на этой работе уже сигареты чуть ли не со всего Союза перепробовал….

Мы молча курили, разглядывая в окно копошащуюся у велосипеда ребятню на улице. Немного настораживало необычное поведение совершенно незнакомого мне полковника. Что-то здесь не то.

— Вот что, сынок. Куда тебе предстоит ехать, наверное, догадываешься. Для службы в Фергане загранпаспорт не нужен. О политической обстановке и деятельности 40 армии в ДРА лекцию читать не буду. На месте всё увидишь и поймёшь. Сейчас получишь документы и через пересылку полетишь в Кабул, в распоряжение начальника штаба ВВС 40 армии. Будешь авианаводчиком, уж извини. Видать судьба у тебя такая. Об одном хочу попросить: постарайся сделать так, чтобы я твою фамилию кроме как в представлениях к правительственным наградам или досрочному присвоению очередного звания не видел. Буду рад через год (наводчиков отправляли в Афган только на год) оформлять твои документы для отправки их к твоему новому или старому месту службы, зная, что ты жив и здоров….

Как-то странно ведет себя полковник. Даже для политработника, которые иногда любят в душу лезть. Да и что «политрабочему» делать в отделе кадров? Старлея на войну отправлять? Что-то здесь не то….

— Спасибо, товарищ полковник. Разрешите вопрос?

— Спрашивай.

— Товарищ полковник, у вас на кителе кадетский краб. Вы какое Суворовское училище заканчивали?

— То же, что и ты — Калининское. — Полковник расстегнул свой китель.

По суворовской традиции под закруткой знака об окончании Суворовского военного училища алел пятиугольный погон с ярко-желтыми буквами «Кл СВУ».