Пандора остановилась в воде на некотором расстоянии от прибоя. Обретенное вновь чувство притяжения буквально потрясло ее.

Ева сняла свой акваланг, помогла разоблачиться Пандоре.

— Здорово поплавали, да? Ты прекрасно держалась.

Пандора покраснела.

— Во всяком случае, я не сорвалась в самый трудный момент.

— Все прошло, как надо. Теперь, когда ты увидела свою первую акулу, больше при их появлении ты уже не запаникуешь.

— Я вела себя по-идиотски. Я думала о другом, Ева.

— Брось ты! Увидишь, чем чаще ты станешь нырять, чем глубже погружаться, тем проще тебе забыть, оставить позади себя этот так называемый реальный мир. Я обещаю, тебе понравится нырять. Подводное плавание здорово успокаивает. А сейчас пойдем выпьем пивка. К тому же, я хочу рассказать Чаку, тому самому, кого ты назвала психопатом, о нашей акуле. По-видимому, мы с тобой натолкнулись на одну из чернокрылых акул. Это надо будет проверить на фотографиях, которые должен был сделать Чак.

— А мне он не даст экземплярчик такой фотографии?

— Конечно, даст.

Женщины двинулись вверх по пляжу, таща на себе подводное снаряжение. У Пандоры немного ныли мускулы под тяжестью теперь уже почти пустого акваланга. Она тщательно вымыла снаряжение, сложила его, а затем твердой, необычно уверенной для себя походкой направилась в бар.

Джанин была уже там вместе с Окто.

— Я видела акулу! — Глаза Пандоры сверкали. Она знала, что по лицу ее гуляет глупая улыбка. Раньше она такого себе не позволяла, всегда стремилась сдерживать возбуждение, давать ему выход только тогда и там, где не рисковала натолкнуться на неодобрительный взгляд или неприятное слово, которые могли бы поставить ее в глупое положение.

— Дай мне два пива, Джанин, — попросила Пандора и примостилась у стойки бара, зажатая с обеих сторон плотной шумной толпой.

В этом тоже было нечто совершенно новое для Пандоры. Обычно, когда другие люди случайно касались или толкали ее, она нервничала или начинала злиться. Здесь же, в этой круглой, сложенной из пальмовых веток переполненной хижине, она чувствовала себя совершенно спокойно, ведь вокруг нее были всего лишь ее партнеры по подводному увлечению, те, кто некоторое время назад пережил вместе с ней удивительное приключение и теперь просто хотел о нем всем поведать: «А ты видел, как тот морской окунь вдруг взял да шуганул барракуду?», «А ты заметил, как…».

Пандора увидела наконец Еву, продвигавшуюся к ней между лампочек, отмечавших путь к стойке. По всему бару, казалось, были разбросаны острова-столики, окруженные рифами-стульями. Между ними быстро-быстро сновала Джанин. В центре зала, на стуле с высокой спинкой, восседал Окто, рассказывая об одном из своих недавних морских приключений. Его мощное бедро буквально ходило ходуном, демонстрируя эпизоды схватки с голубым марлином на последнем соревновании по лову крупной рыбы.

Большая часть разговоров вокруг была посвящена предстоящему на следующей неделе очередному такому соревнованию. Джанин обещала взять Еву и Пандору в свой катер на этих соревнованиях. Пандора твердо вознамерилась воспользоваться приглашением, решив, что сделает это, даже если ей придется бросить на произвол судьбы свою занудную мамашу.

Солнце в тот вечер опустилось в море совсем рано. Чак со смертоносно голубыми глазами и предупреждением «Опасен для женщин», написанном на лбу, как и ожидалось, принес с собой только что отснятую под водой пленку. На одном из фото действительно оказалась акула.

— Да, — произнесла Ева, — в ней по меньшей мере шесть футов.

Чак кивнул.

— Подождите недельку. Будет охота на голубых марлинов. Тогда сюда придут и акулы.

— А можете вы и мне сделать такое фото с акулой, пожалуйста?

Пандора разозлилась на себя за свою глупую стеснительность, но очень уж ей хотелось отправить такую фотографию Ричарду. Тем самым она показала бы ему, что теперь она вовсе не была уже той, похожей на мышку, домохозяйкой, которая только и делала, что ждала домой своего мужа — гениального журналиста, а превратилась в свободную женщину, которая к тому же жаркой карибской ночью занята тем, что сидит в большой шумной компании, пьет пиво и радуется жизни. Она окинула взглядом пляж. В некоторых гамаках, натянутых на кокосовых пальмах, обнимались и громко смеялись парочки. За большей частью столов посетители либо хвалились друг перед другом красочными слайдами, либо составляли планы на завтрашнее подводное плавание. У Пандоры оставался до приезда матери всего один день.

Ева вдруг предложила:

— А давайте отправимся в ночное подводное плавание. Или же мы можем поплавать утром, потом передохнуть днем и повторить погружение вечером.

Приблизившийся к их группе Бен спросил у Пандоры:

— Бабушка приглашает нас вечером на обед. Пойдешь?

Пандора улыбнулась.

— Чтобы отведать яств твоей бабушки, Бен, я готова отправиться хоть на край света.

Прощаясь, Пандора чмокнула Еву.

Чак, посмотрев Пандоре вслед, многозначительно и недоуменно произнес: