Примерно через полтора часа их пребывания в воде послышался шум мотора, и неожиданно из тумана, окружавшего их со всех сторон, появился торпедный катер, совсем рядом. Очнувшись от шума мотора, Ли поднял глаза и увидел флаг. На нем были изображены череп и две скрещенные кости. Роуз на носу плота тоже пришел в себя от шума и взглянул на флаг:

– О господи, это же гансы.

Оба потерпевших приготовились оказаться в плену, но, по крайней мере, их хотя бы вытащат из холодной воды.

– Эй, вы там, притормозите!

Торпедный катер терся бортом о плот, и вдруг кто-то крикнул им по-английски. Ли попытался ухватиться за борт, но беспокойное море не позволило ему это сделать. Собственная слабость раздражала его. Один из моряков не колеблясь прыгнул в ледяную воду.

– Все в порядке. Тащите их на борт. Я подержу плот.

Моряки подняли летчиков на борт и отнесли вниз. Роуз опять потерял сознание. Ли слышал, как экипаж обсуждал возможность атаки на немецкий конвой. Ему было уже почти все равно, но, наверное, совершить две такие атаки в один день было бы уже слишком.

Торпедный катер шел на большой скорости. Ли не имел ни малейшего представления о том, продолжалась погоня или нет. Он отказался от предложенного моряками рома. Его желудок всегда отказывался принимать этот напиток. Он догадывался, что они подумают о нем: никудышный моряк.

Из пяти выживших только Ли не был ранен. После выхода из госпиталя в Дувре ему назначили встречу с адмиралом Рамси в замке Дувра, где он узнал, что экипаж Кингсмилла, несмотря на серьезные ранения, пережил атаку и теперь находится в госпитале в Рамсгейте. Брайан Роуз оправился от ранений, но погиб при выполнении летного задания в 1943 году.

Тем же вечером Ли отправился обратно в Менстон, чтобы распорядиться вещами погибших. Так окончился сумбурный день, подробности которого этот двадцатилетний юноша никогда не сможет забыть. Летчики Менстона, ранее издевавшиеся над его «этажеркой», теперь приняли его с почестями. Когда он появился, вокруг воцарилась тишина, и ему был устроен прием, который и он, и все остальные заслужили по праву.

Стоило ли приносить такие большие жертвы? Может быть, было просто бессердечно посылать шесть «сордфишей» против германских линкоров со всем их прикрытием и поддержкой, когда они шли полным ходом вдоль побережья оккупированной Европы?

До этого момента самолеты морской авиации «сордфиш» добивались прекрасных успехов, нанося такого рода удары. Дважды и без потерь они вели успешные атаки на «Бисмарк». В Средиземном море это было единственное подразделение торпедоносцев, и, хотя самолеты действовали только ночью, им удалось потопить корабли стран «Оси», водоизмещением в несколько тысяч тонн. В Таранто и Матапане об их успехах уже складывались легенды. Однако шедший под прикрытием истребителей немецкий конвой был делом иного порядка. И в этом случае «сордфиши» также должны были иметь прикрытие.

Экипажи не ожидали, что на них обрушится такое число истребителей. Им не повезло, их перехватили слишком рано. С момента перехвата им предстояло лететь еще тринадцать минут до того, как они смогут выйти на цель. И все же каждый «сордфиш» достиг внешней границы сопровождения примерно в двух милях от линкоров, и двум из них все-таки удалось сбросить свои торпеды. Еще трем оставалось пролететь не больше мили до исходной позиции, когда их видели в последний раз.

Ни у кого другого не было больше опыта в работе такого типа, никто не мог считаться лучшим пилотом, чем Эсмонд. Его решение лететь без прикрытия не подлежит критике. В любом случае другого выхода не было. Никто не надеялся потопить эти корабли – ни «сордфиши», ни «бьюфорты», которые последовали за ними. Однако Эсмонд и экипажи «сордфишей» надеялись хотя бы на два попадания. Именно так они оценили свои шансы – хотя бы два попадания.

Когда Эсмонд направлялся к своему самолету, знавшие его летчики никогда не видели его таким угрюмым. Он надеялся поразить немецкие корабли, но он не надеялся вернуться живым.

Эсмонд был посмертно награжден крестом Виктории. Четыре выживших офицера были награждены орденами «За боевое отличие», а единственный выживший стрелок стал кавалером ордена Михаила и Георгия. Помимо Эсмонда, двенадцать человек, сложивших голову в этом сражении, были отмечены в приказах командования.

Большинство летчиков-торпедоносцев в 1942 году считали себя смертниками. Те, которым предстояло атаковать «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принца Евгения» в Канале, не надеялись вернуться живыми. Тринадцать человек – небольшая потеря в масштабах войны. Но этот вечер 12 февраля 1942 года двадцатилетнему Ли, единственному из всей эскадрильи вернувшемуся на базу, мир показался пустым.

Разумно было предположить, что благодаря системе интенсивного разведывательного патрулирования любая попытка немецких кораблей выйти из Бреста будет засечена. Поэтому основные силы «бьюфортов» базировались в Сент-Эвале, прямо напротив Бреста. Эти самолеты контролировали территорию от Бреста до полуострова Шербур. Однако в момент обнаружения корабли уже вышли за радиус действия самолетов Сент-Эваля. Кроме того, машины не были готовы к атаке еще несколько часов. Для перелета из Сент-Эваля в Менстон необходимо было пройти практически все южное побережье, и поэтому массовая атака всеми имеющимися «бьюфортами» могла быть организована лишь в конце второй половины дня.