Он оказался совершенно прав. Звонок генерала Потапова прозвучал через считаные секунды. Андрей включил мобильник, представившись:

— Майор Москвитин!

Представился и куратор спецслужбы:

— Генерал-лейтенант Потапов!

— Слушаю вас!

— Андрей Григорьевич! Я совсем недавно имел беседу с командиром отряда «Гарпун» полковником Карцевым. Он доложил мне все связанное с поставкой вооружения моджахедам, организованной некоторыми нашими государственными чиновниками, и о том, какую роль в пресечении этой сделки сыграли вы. Я хотел бы выразить вам благодарность.

Андрей усмехнулся:

— Даже так? Может, еще и орденом наградите? А то и к Герою представите?

— К сожалению, это невозможно, но разговор сейчас о другом. Вы захватили тех лиц, которых небезосновательно подозреваете в сотрудничестве с террористами. Я хотел бы узнать, что вы намереваетесь делать дальше?

Ответ Москвитина был прост и краток:

— Судить этих подонков, генерал!

— Андрей Григорьевич, не делайте глупость! Я понимаю ваше состояние и желание разделаться с теми, кто подставил вас! Но вы не прокурор и не судья, даже не следователь. Поэтому прелагаю сдать господ Оболенского, Остапова и Большакова мне, а я, в свою очередь, обещаю, что в отношении их будет проведено самое тщательное расследование. Также я гарантирую, что в отношении вас всякое преследование, я имею в виду уголовное, прекратится. Этот вопрос с Генеральной прокуратурой уже согласован!

— Быстро же вы все согласуете, господин генерал. И предложение ваше заманчиво, слов нет, однако существует одно «но», не позволяющее мне принять его.

— В чем заключается это «но»?

— В том, Николай Викторович, что я не верю вам. Не лично, генералу Потапову, а всей системе, сложившейся в государстве за годы так называемого реформирования. Я не верю в то, что захваченные мной высокопоставленные оборотни понесут заслуженное наказание. Наказание за тысячи загубленных жизней ни в чем не повинных людей! Я не верю в то, что наша коррумпированная и прогнившая власть в полной мере и по справедливости расценит преступления подонков Оболенского, Остапова и Большакова. И вынесет в отношении их приговор совести. Этого не будет, генерал! И знаете, почему? Да потому, что в этом уверены мои заложники, назовем мерзавцев так! Они, уже понимая, что их деятельность раскрыта, предлагали мне два миллиона долларов и выезд в любую точку мира, лишь бы я отпустил их. О чем это говорит? О том, что господа предатели весьма реально рассчитывают отмазаться. Для этого у них есть все — связи, деньги и, главное, отсутствие прямых документальных доказательств причастности к пособничеству террористам. И ничего вы, Николай Викторович, с этим не поделаете! Скорее сожрут вас с полковником Карцевым, чем тронут волосок с оборотней! Или вы по-прежнему считаете, что я заблуждаюсь и говорю глупость?

Куратор службы ненадолго задумался, затем тихо произнес:

— Возможно, ты и прав, майор, хотя я придерживаюсь иного мнения. Но вижу, что переубедить тебя не удастся. Спрошу одно: ты понимаешь, КАКУЮ команду я должен отдать штурмовой группе спецназа, что уже окружила здание?

Андрей ответил спокойно:

— Естественно! Вы прикажете штурмовать особняк. Вот только это вам ничего не даст. Совершенно ничего, ну разве что строчку в отчете о том, что вы пытались освободить заложников! Мой вам совет — поберегите своих людей. Я не хотел бы, чтобы из-за каких-то тварей погибли стоящие парни. Они вам еще пригодятся в других акциях!

— Что ты собираешься делать, майор?

— Я уже ответил на этот вопрос.

— Но ты же сам погибнешь!

Москвитин проигнорировал последнюю реплику генерал-лейтенанта ФСБ, сказав:

— Хватит разговоров, Николай Викторович. Ровно через пять минут наберите городской номер Оболенского. А до этого не посылайте на смерть своих бойцов. Не надо!

— Подожди, Москит, подожди, не торопись, у меня есть к тебе предложение!

— Я уже достаточно слушал вас!

— Послушай еще! Это необычное предложение, дело в том, что я предлагаю тебе следующее…

Майор внимательно выслушал куратора. Да, то, что тот предложил, было необычно и неожиданно. Москвитин задумался, затем спросил:

— Где гарантии того, что вы не обманете?

— Здравый смысл — гарантия! Умереть, свершив суд, ты всегда успеешь!

Андрей принял решение:

— Хорошо, будь по-вашему. Звоните через пять минут. И сделайте так, чтобы все, что я скажу, слышало ваше окружение.

Потапов заверил:

— Я сделал бы и без твоего напоминания. Как и то…

Майор прервал генерала:

— Не повторяйтесь, я все понял. До связи.

Москвитин отключил трубку. Обвел взглядом сидевших за столом застывшими бледными мумиями.

— Ну что, господа предатели? Пришел час расплаты?

Большаков, сумевший взять себя в руки, вдруг заворчал:

— Майор! Я слышал часть твоего разговора с Потаповым! Тебе же дали понять, что выведут из-под удара. Мы же предстанем перед следствием. Пусть так, пусть следствие, все равно ты получишь обещанные два миллиона долларов. И сможешь жить как человек, обеспеченный человек! Ну зачем тебе наши жизни? Зачем и себя в могилу ведешь? У нас еще есть время договориться! Скажу больше. Потапову помогут насчет тебя. Солидные люди помогут. Ты будешь свободен и богат, майор.

Москвитин мрачно взглянул на Большакова:

— Помогут, говоришь? Два «лимона» баксов, говоришь?

Оболенский предложил:

— Три, майор, три миллиона долларов!

— Хм! А как же те женщины и дети, которых я убил благодаря подставе, организованной вами?

Большаков поднял руки:

— Клянусь всем святым, я к этому никакого отношения не имею! Честное слово!

Летчик буркнул:

— Я тоже! К тому, что произошло с тобой, ни я, ни Николай Васильевич никакого отношения не имеем.