На пороге кухни за спиной Уильяма появился Филип в своей неизменной форме; с ним вошла миловидная дочь Альбиона, чья женственность была сведена на нет чувством ответственности и долга… и всем прочим. Сразу видно было, что девица – крупный специалист по части приготовления омлета и битья яиц, она охотно возьмет на себя неприятные миссии и сделает нужный выбор; на ней было платье такого же военизированного образца, что и костюм Филипа – из темно-синего крепа, с беленьким школьным воротничком и брошью, приколотой, словно медаль, над туго обтянутой левой грудью. Эти двое идеально дополняли друг друга, и рука девушки покоилась на согнутом локте Филипа; но Филип не мог справиться с собой и поминутно бросал гневные и одновременно тоскливые взгляды в сторону Морин, вяло и как-то некрасиво повисшей на руках Уильяма.

– Я просто запрещаю тебе заниматься такими глупостями, – тоном старшего брата заявил Уильям, пытаясь сорвать с запястья девушки клок соломенных волос.

– Нет, нет! – вскрикнула Морин. – Не смей трогать! – И тут же снова повисла у него на руках.

В двух шагах стоял Филип, не спуская с них глаз, и его девушка, ревниво за ним следившая.

Никто не обратил внимания на Кейт и ее чемодан. Она взяла его в другую руку, незаметно выскользнула из квартиры и направилась к автобусной остановке, чтобы ехать домой.