Видимо, за прошедшие тридцать часов капитан и старший помощник исчерпали весь запас эмоций, поэтому не стали махать руками, наперебой задавать вопросы или как–то иначе выражать свое недоверие. Вместо этого Свенсон задумчиво посмотрел на Хансена, встал из–за стола, свернул карту, которую как раз изучал, и сухо произнес:

– Думаю, у нас найдется время, доктор Карпентер. Мне ещё никогда не приходилось встречаться с убийцей… – Говорил он ровным тоном, чуть небрежно, но его чистые серые глаза буквально поледенели. – Будет очень любопытно познакомиться с человеком, на чьей совести целых восемь жизней. – Скажите спасибо, что только восемь, – заметил я. – Вчера утром он чуть не довел свой счет до сотни.

На этот раз его все же задело за живое. Он внимательно взглянул мне в глаза, потом тихо спросил:

– Что вы имеете в виду?

– Наш приятель носит при себе не только пистолет, но и спички, пояснил я. – Вчера рано утром он хорошо потрудился с ними в механическом отсеке.

– Кто–то преднамеренно пытался устроить на корабле пожар? Хансен недоверчиво уставился на меня. – Эта версия не проходит, док.

– У меня проходит, – отозвался Свенсон. – У меня проходит все, что утверждает доктор Карпентер. Мы имеем дело с сумасшедшим, доктор. Только умалишенный поставит на карту свою жизнь вместе с жизнями других людей.

– Он просто просчитался, – угрюмо пояснил я. – Ну, пошли…

Как и было условлено, в кают–компании нас ждали одиннадцать человек: Ролингс, Забринский, капитан Фолсом, доктор Джолли, близнецы Харрингтоны, которые уже достаточно окрепли, чтобы встать с постели, Нейсби, Хассард, Киннерд, Хьюсон и Джереми. Почти все они расположились вокруг обеденного стола, только Ролингс оставался у двери, а Забринский, чья нога все ещё была в гипсе, сидел в кресле в уголке, изучая свежий номер «Чудес «Дельфина», газеты, выпускаемой здесь же, на подводной лодке. Кое–кто начал было вставать, когда мы появились в дверях, но Свенсон махнул рукой, отменяя излишнюю официальность. Все молчали, кроме доктора Джолли, который бодро выкрикнул:

– Доброе утро, капитан! Ну, что ж, весьма любопытная компания.

Очень любопытная. По какому поводу решили собрать нас, капитан?

Я откашлялся.

– Прошу извинить за то, что ввел вас в заблуждение. На самом деле это я собрал вас, а не капитан.

– Вы? – Джолли прикусил губу и испытующе посмотрел на меня. – Что–то я никак не соображу, старина. Почему вы?

– Я виновен в ещё одном небольшом обмане. Я дал вам понять, что служу в министерстве снабжения. Так вот, это не так. Я агент Британского правительства. Офицер МИ–6, служба контрразведки.

Реакция была именно такой, какой я и ожидал. Они молча уставились на меня, раскрыв рты, точно вытащенные из воды рыбы. – Джолли, как всегда, опомнился первым:

– Контрразведка! О Господи Боже ты мой! Контрразведка!… Шпионы, плащи и кинжалы, красавицы–блондинки, шастающие по купе и каютам… Точнее сказать, по кают–компаниям… Но почему? Для чего вы здесь? Что вам нужно? Чего вы хотите добиться от нас, доктор Карпентер?

– Небольшое дело об убийстве, – сказал я.

– Об убийстве? – Капитан Фолсом заговорил в первый раз с того момента, как ступил на борт корабля, его голос, исходивший из узкой щели на изуродованном ожогами лице, напоминал сдавленное кваканье. – Об убийстве? – Три человека из тех, что лежат сейчас в лаборатории на станции «Зебра», погибли ещё до пожара. Двое были убиты выстрелом в голову. Третий погиб от удара ножом. Я называю это убийством. А вы?

Джолли схватился за край стола и пригнулся в кресле, точно от сильного удара. Остальные тоже выглядели ошеломленными.

– По–моему, излишне добавлять, – уточнил я, – что убийца находится в этой комнате.

Глядя на них, вы бы ни за что этого не подумали. На вид все они казались вполне добропорядочными гражданами, никогда и не помышлявшими об убийстве. Они были так же невинны, как новорожденные младенцы, так же белы и чисты, как свежевыпавший снег.

Мягко говоря, мне удалось заинтересовать собравшихся. Может быть, если бы я предстал перед ними двухголовым инопланетянином, или собрался огласить результаты розыгрыша многомиллионной лотереи, на которую они купили по билету, или, наконец, предложил бросить жребии, кому первому идти в атаку на пулеметное гнездо, – может быть, тогда мне удалось бы добиться ещё большего внимания с их стороны. Но сомневаюсь.

– Если вы запасетесь некоторым терпением, – начал я, – то прежде я собираюсь прочесть вам небольшую лекцию по устройству и использованию оптических камер… И не спрашивайте меня, какая тут связь с убийством, скоро вы сами все превосходно поймете…

При одинаковом качестве пленки и оптики четкость деталей на фотоснимке зависит от фокусного расстояния, то есть от расстояния между объективом и фотопленкой. Всего лишь пятнадцать лет назад максимальное фокусное расстояние любых камер, применяемых вне помещения, составляло около сорока дюймов. Такие камеры применялись на разведывательных самолетах в последний период второй мировой войны. На фотографии, сделанной такой камерой с высоты в десять миль, можно было различить небольшой чемоданчик, лежащий на земле, и это считалось в те дни прекрасным результатом.