— А вам известно, о чем шла речь?

— Нет. В ту пору я была совсем маленькой. Мне никогда не рассказывали. Это вам придется выяснять самой.

— Я уже пыталась, — сказала Сузанна и махнула рукой в сторону библиотеки. — Ничего я там не нашла. Все угодило под бульдозер, как вы сами вчера уполлянули, когда рассказывали про снос биркдейловской библиотеки.

Элис Донт допила свой кофе. Ледышки звенели и побрякивали при ударах о ее вставную челюсть. Она опустила стакан.

— Есть одно место, где вы могли бы попытать счастья. Музей в черчтаунском Ботаническом саду. Если у Джейн Бойт имелось что сказать, и я в этом ни капли не сомневаюсь, она вполне могла оставить там на хранение кое-какие документы. Думаю, вам стоит попробовать там покопаться.

— Элис, а что с ней вообще случилось?

— Сломали ее, — просто и без обиняков заявила Элис. — Этот случай с американцем сломал ее окончательно.

— Я вижу, вы не хотите произносить его имя?

Элис Донт натянуто улыбнулась. Надела солнечные очки и взяла в руки сумочку.

— Никогда и ни за что. До последнего моего вздоха.

— Говорят, нам следует прямо смотреть в лицо своим страхам, — заметила Сузанна.

— Моего сына звали Дэвид. Он был замечательным мальчиком, который превратился в замечательного мужчину. И мудрым, несмотря на то, что творила с ним опухоль, практически до самой последней минуты. Но когда он произносил эту же фразу, то, как мне кажется, имел в виду страхи земные.

Элис подарила ей свою последнюю улыбку, развернулась и пошла прочь сквозь пляшущие солнечные зайчики и тени, которые отбрасывали кроны деревьев и навесы по обеим сторонам бульвара. Сузанна следила за ее величественной и немного деревянной походкой, пока светлый плащ старушки не затерялся среди вереницы туристов и покупателей. Тогда она тоже встала, пересекла дорогу и в турбюро спросила, в котором часу открывается музей при Ботаническом саду. Снаружи и внутри турбюро напоминало гигантскую теплицу, неизвестно почему возведенную в центре города, однако местные работники оказались весьма любезны. Девушка за информационной стойкой не знала часы работы музея и была вынуждена обратиться к справочнику, наводя тем самым на мысль, что искомое учреждение было, пожалуй, одной из самых непопулярных достопримечательностей этого курортного города. Сузанна решила, что это даже хорошо. Новый, интерактивный, «дружественный к пользователю» тип современного музея был ей неприятен и вместе с тем бесполезен. По мнению Сузанны, хранилище фактов о прошлом должно быть как раз старомодным. Ей распечатали карту-схему. Дорога к музею проходила по Лорд-стрит, затем сворачивала на восток по Роу-лейн. Она спросила, можно ли туда добраться пешком. Девушка скорчила гримаску, задумавшись над ответом. Туда мили три-четыре. Сузанна решила, что есть смысл прогуляться. Физическая нагрузка накажет ее за вчерашнюю выпивку и заодно поможет, наверное, избавиться от ее последствий.

По дороге в Черчтаун она не думала про Джейн Бойт и то, что может там обнаружить. Точно так же она не очень много размышляла на тему Гарри Сполдинга, во всяком случае намеренно. Напротив, Сузанна думала про Мартина, про его любовь и ласку и ту отвагу, которую он проявил еще до того, как узнал ее по имени. Храбрость Мартина произвела на нее очень сильное впечатление, причем Сузанна подозревала, что его отец и не догадывался о наличии такого качества в собственном сыне.

В тот день она ехала в метро по Восточной ветке. Ей требовалось самой ознакомиться с Брюнелевским туннелем под Темзой: готовился документальный сериал о викторианской технологии, и Сузанне поручили набрать материал про этого великого инженера. С собой у нее был ноутбук. В вагон ворвалась шайка хулиганов. Один из них напоказ держал тяжелый охотничий нож с широким лезвием, как у мачете. Ради устрашения, а может, чего и похуже. Когда вооруженный негодяй попытался выхватить ее компьютер, Сузанна по глупости вцепилась в ноутбук. Лезвие взметнулось, чтобы в следующую секунду полоснуть по лицу.

Удар принял на себя Мартин. Он возник как бы ниоткуда, выбросил руку вперед, желая защитить девушку, и нож со всей силы впился ему в предплечье. От неожиданности хулиган ослабил хватку, Мартин оттолкнул его, выдернул нож из руки и отшвырнул его в другой конец вагона. Затем улыбнулся и нанес серию ударов от себя. Ударов жестоких, проведенных с невероятной точностью и скоростью. По сути дела, он до беспамятства избил всю троицу, пока остальные пассажиры глядели в сторону и делали вид, будто ничего не происходит.

Мартин спас Сузанну от уродства. Это он сделал инстинктивно, не обращая внимания на боль или возможные последствия. После освобождения из-под ареста им занялись врачи и выяснили, что у него повреждено сухожилие. Драка в таком состоянии лишь усугубила тяжесть раны. Потребовалось сделать операцию, а на полное восстановление ушло четыре месяца физиотерапевтических процедур. Шрамы от бандитского лезвия и хирургического скальпеля останутся у него на всю жизнь.

Когда Сузанна попыталась выразить свою благодарность, по реакции Мартина стало ясно, что он не усматривал в своем поступке ничего особенного. Он считал, что в таких обстоятельствах любой человек на его месте поступил бы точно так же. Всегда есть правильный и неправильный способ поведения, и Мартин выбрал себе правильный путь, потому что… потому что так надо. Это была одна из черт его характера, которую любила Сузанна. Благородство — очень привлекательное качество, хотя имелись и другие. Сузанна потом не раз шутила на эту тему: рыцарь в сверкающих доспехах, девица в беде и так далее. Но, как бы то ни было, мужчины от этого только выигрывают. Кроме того, она считала, что подобное качество встречается весьма редко.

Черчтаун возвестил о себе скученной группой коттеджей; некоторые из них стояли под камышовыми крышами. Неброские, крошечные строения, восходящие — как было известно Сузанне — к началу девятнадцатого столетия. Это была наиболее старая часть всего Саутпорта. Конечно, соседние поселки, например Хандрид-Энд или Ормскирк, брали свое начало вообще в седой древности, будучи основанными в эпоху первого вторжения викингов, однако округ Черчтаун явился самым ранним центром Саутпорта, а посему очень подходил для городского исторического музея. Некоторые коттеджи превратились в магазинчики сувениров и поделок местных кустарей. Там торговали вручную расписанными игрушками, наборами для вышивания, акварелями и кое-каким антиквариатом. Дорожки узенькие, лавочки живописные, но все впечатление портили огромные грузовики, рыгавшие дизельной вонью под жарким солнцем и придававшие Черчтауну вид лабиринта, по которому снуют жирные крысы.