— Ты помнишь, как это случилось? — спросила Маргарет.

Мэри пожала плечами — из-за нашего внезапного интереса ей было явно не по себе.

Луиза постаралась смягчить обстановку.

— Меня тоже зовут Мэри. Меня назвали в честь моей бабушки. Но бабушку Мэри я не любила так сильно, как бабушку Луизу. — Она сделала паузу, а потом добавила: — Не желаешь ли нам помочь?

— А что делать? — поинтересовалась Мэри, шагнув к столу.

— Сначала вымой руки, — велела я. — Луиза, посмотри на ее ногти!

Ногти у Мэри были обрамлены серой глиной, а кожа на коротких пальцах сморщилась. Именно к такому состоянию своих рук мне еще предстояло привыкнуть.

Бесси придирчиво разглядывала Мэри.

— Бесси, пока мы здесь, ты можешь прибрать в гостиной, — напомнила я ей.

— Я бы не стала пускать к себе на кухню девчонку, в которую ударила молния.

— Ты стала такой же суеверной, как местные жители, на которых ты любишь смотреть свысока.

Бесси вышла, задев шваброй за дверной косяк. Я перехватила взгляд Луизы, и мы обменялись улыбками. Затем Маргарет снова начала напевать и вальсировать вокруг стола.

— Маргарет, ради бога, займись своими танцами в другой комнате! — крикнула я. — Ступай и потанцуй с Бесси!

Маргарет рассмеялась и, сделав пируэт, выскользнула за дверь. Однако к этому времени Луиза пристроила Мэри выщипывать цветоножки из цветочных головок, следя за тем, чтобы пыльца стряхивалась в горшок, а не по всей кухне. Раз поняв, что от нее требуется, Мэри работала не покладая рук, прервавшись только тогда, когда в дверях снова появилась Маргарет в зеленом тюрбане.

— Одно перо или два? — спросила она, поднося к ленте на лбу сначала одно страусовое перо, а затем другое.

Мэри смотрела на Маргарет во все глаза. В ту пору тюрбаны до Лайма еще не добрались, хотя теперь я могу сообщить, что Маргарет удалось ввести тюрбаны в моду среди женщин Лайма и через несколько лет они стали привычным зрелищем на всей Брод-стрит. Я не уверена, что тюрбаны, равно как и другие шляпы, сочетаются с платьями с высокой талией, и думаю, что кое-кто посмеивался над ними, но разве мода не для того существует, чтобы развлекать?

— Спасибо, что помогла нам разделаться с бузиной, — сказала Луиза, когда все цветки погрузились в горячую воду с сахаром и лимоном. — Когда настоится, можешь взять себе бутылку.

Мэри Эннинг кивнула, затем повернулась ко мне:

— Можно мне посмотреть ваши антики, мисс? В прошлый раз вы мне их толком не показали.

Я колебалась, потому что немного стеснялась показывать ей свои находки. Для юной девочки она замечательно владела собой. Полагаю, это произошло из-за того, что она была привычна к любой работе с раннего возраста, и происшествие с молнией было здесь ни при чем. Я провела Мэри в столовую. Почти всякий, кто входил в эту комнату, отмечал прекрасный вид на Голден-Кэп, но Мэри даже не глянула в окно. Вместо этого она подошла прямо к буфету, в котором я, к большому неудовольствию Бесси, разложила свои находки.

— Что это за штучки? — указала она на полоски бумаги рядом с каждой окаменелостью.

— Этикетки. Там я пишу, когда и где я нашла образец, в каком слое скальных пород, а также привожу свое гипотетическое определение экспоната. Так делают в Британском музее.

— Вы там бывали? — Мэри хмурилась, разглядывая этикетки.

— Мы жили в квартале от него, да. Разве ты не помечаешь, где сделала свои находки?

— Я не умею ни читать, ни писать, — пожала плечами Мэри.

— Пойдешь в школу и научишься. Пойдешь?

— В воскресную, может быть, — снова пожала она плечами. — Там учат читать и писать.

— При храме Святого Михаила?

— Нет, мы конгрегационалисты. Наша церковь находится на Кумб-стрит. — Мэри взяла аммонит, которым я особенно гордилась, поскольку он был целым, без щербинок и трещин, с чудесными ровными выступами спирали. — Если бы вы хорошенько его почистили, то могли бы получить за него шиллинг, — сказала она.

— Но я не собираюсь его продавать. Это для моей коллекции.

Мэри странно на меня посмотрела. Тогда мне пришло в голову, что хороший образец значил для них хорошую цену. Не более того.

Мэри положила аммонит на место и взяла коричневый камень длиной с ее палец, но толще, с покрывающими его спиральными отметинами.

— Странная вещица, — заметила я. — Не уверена, что именно это такое. Может, просто камень, но кажется, это было живое существо. Я почувствовала, что должна его взять.

— Это безоаровый камень.

— Безоаровый? — нахмурилась я. — Что это такое?

— Волосяной шар, вроде тех, что находят в желудках у коз, мисс. Папа мне о них рассказывал. — Она положила камень, затем взяла двустворчатую раковину, называемую грифеей, которую местные жители считали когтем дьявола. — Эту грифею вы еще не чистили, мисс?