Только мы вернулись в блиндаж на НП, как пришел приказ немедленно свертываться и быстрей обратно на батарею. Переезжаем. Всегда так. Только обустроишься, приказ переезжать на новое место. Весь труд насмарку. Впрочем, придут другие, и им, возможно, пригодится то, что мы нарыли. Пока смотали связь и вернулись, огневики уже цепляли орудия к машинам, кухня свернулась и была «пристегнута» к хозяйственному «Студебекеру». Мы быстро погрузились, и батарея выстроилась в походную колонну на опушке леса. Вскоре двинулись в обратную от передовой сторону, к реке, к Висле, прочь с плацдарма. Куда же нас перебрасывают? По дороге встретили другие бригады и полки нашей дивизии. Значит, всю дивизию перебрасывают с плацдарма на новое место! Возможно, к Варшаве. Там, севернее, слышны частая канонада и бомбежки. Вот и Висла. Здесь уже добротная понтонная переправа. Много зениток. В воздухе барражируют наши истребители, прикрывая переправу. Закрепились хорошо. Мы переезжаем на другой берег и после короткой остановки едем в тыл. Сначала по проселкам, а потом по шоссе на восток. Все дальше от фронта и все быстрее. С короткими остановками на дозаправку. Куда же нас перебрасывают? Уж, конечно, не под Варшаву!

Вот уже и фронта не слышно. Мелькают польские поселки. Очередная остановка в небольшом селе. Слезаем, разминаемся. Подходит пожилой поляк с косой. Спрашивает тревожно: «Отступаем, пане?» Мы смеемся и отвечаем, что нет, это уже невозможно. Нас просто перебрасывают на отдых. Кивает, что понял. Отходит, и видно, что не верит ни единому слову, сомневается. А как не сомневаться! Чего он только не повидал!

Сплошной поток артиллерии разных калибров (целая дивизия!) мчится прочь от фронта. Но нет немецкой авиации, не слышно шума приближающегося фронта, нет отступающей пехоты, только артиллерия.

Мы сами гадаем, в чем дело. Господствуют две версии. Нас отводят на отдых или собираются отправить… на Дальний Восток. Очевидно, готовится война с Японией. Нигде об этом не говорится официально и даже полуофициально. Но мы чувствуем, что так и будет. Вся логика войны говорит об этом. Есть абсолютное зло — это фашизм, особенно германский, и доктрина японской военщины о господстве японцев на Востоке. А тайные договоренности с нашими союзниками, по существу, секрет Полишинеля. Так думали многие, так думал я, так и получилось.

Мы непрерывно едем, останавливаясь только на дозаправку и короткий отдых. Уже поздно вечером оказались под Брестом, в глухом лесу. Приказ — разбить лагерь по всем правилам. Опять, в который раз, копаем землянки, выстроив их в линеечку, побатарейно. Часть ребят нарядили сооружать большую полковую баню. Старослужащие твердят, что все это временно. Только построим баню, а нас опять перебросят. Сколько раз так было! Общее ощущение, что все это временно. Вот-вот поступит команда к перемещению. Лишь бы не в Азию, не к Китаю! Лучше обратно в «свою» Европу. Здесь уже все понятно, хотя и намного опаснее, чем в Азии. А там все начнется только после разгрома Германии. Опять будут осточертевшие строевые занятия и скудный тыловой паек. Так думало большинство. Скоро немцам крышка. Хочется участвовать в разгроме немецких полчищ. Работа идет наспех, без энтузиазма, кое-как. Лишь бы быстрее закончить. Прошло 2 или 3 дня. Закончили землянки. Закончили и баню. Завтра пойдем мыться.

Темнело. Вдруг прибегает старшина и гонит нас в баню. «Быстрее, быстрее, кто не хочет быть грязным! Завтра нас перебрасывают, и когда удастся помыться — неизвестно…» Срочно раздает белье, мы мчимся в баню и моемся, моемся не очень горячей водой, обливая друг друга из шайки. Так приятно почувствовать себя чистым и надеть чистое белье! Нас торопят, пришла другая батарея. Видно, что всем не удастся помыться. Уже темно, а завтра рано утром в поход. Уже прошел слух, что перебрасывают обратно, под Варшаву. Там восстание, а наше наступление застопорилось и стягиваются дополнительные силы. Многие, в том числе я, повеселели, обрадовались. Слава богу, не в Азию! А опасность как-то не страшна. Уже привыкли. Авось обойдется.

Утром, как всегда, выстроились в колонну и двинулись обратно, но уже севернее, по хорошему шоссе, прямо на Варшаву. Опять, один за другим, мелькают польские поселки и городишки. Леса почти нет, погода солнечная, и видно хорошо и далеко. На высотках то тут, то там разбросаны могучие железобетонные ДОТы. Видно, что немцы создали глубоко эшелонированную оборону. Но это не помогло. Прорыв наших войск был столь стремительным и глубоким, что вся эта оборона даже не была организована. Остановить наши наступающие части удалось только у Вислы, за 100–200 километров от места прорыва. Да и то из-за отставания тылов, нехватки горючего, отставания пехоты от моторизованных частей и задержек в подвозе боеприпасов. Разрушенных поселков почти не было, совсем не то что на нашей территории, где сплошь шли развалины и на месте селений торчали полуразрушенные остовы печных труб.

Уже вечерело, когда мы приблизились к предместьям Варшавы. Остановились. Стала слышна почти непрерывная канонада фронта, то усиливающаяся, то затихающая. Мы прислушивались и присматривались к небу. Ждали обычного появления немецкой авиации, но ее так и не было. Плохи, значит, у немцев дела. Вот привычная команда «По машинам!», и мы приближаемся к Варшаве, затянутой дымом пожарищ. Вскоре въезжаем в предместье Варшавы, Прагу, расположенную на правом берегу Вислы. Основная часть города стоит на левом берегу. Проезжаем улицы Праги. Там в основном 2—4-этажные дома, но есть и многоэтажные. Разрушений мало. На улицах непривычно туда-сюда снуют «гражданские», поляки. Мало того, проезжаем мимо какой-то площади, где порядочная толкучка! Идет интенсивный товарообмен. Мелькают шинели и нашей братвы, хотя немного. И это не более чем в километре от передовой, откуда хорошо слышна интенсивная перестрелка. Иногда просвистит снаряд и разорвется невдалеке. Многие пригибаются, но не разбегаются. Просвистело, и опять торговая. Необычно, странно, не укладывается в голове. Возможно, голод выгнал.

Выезжаем на окраину Праги, в пойму Вислы. Здесь поселок с редкими владениями — участками земли с домиками, отгороженными друг от друга забором-сеткой. На открытом месте (кажется, огороды) будет огневая позиция. Разгружаемся. Огневики срочно оборудуют позиции. Потянули связь на НП следом за комбатом с разведчиками. Меня пока оставили в резерве. Землянки рыть не нужно, взвод управления разместился на 1-м этаже пустого дома-развалюхи, на самой окраине жилого массива. Есть свободное время, и я, предупредив помощника комвзвода Фисунова, отправился в штаб дивизиона разузнать обстановку, а заодно ознакомиться с местностью, поговорить с жителями на смеси польского с русским. Авось поймем друг друга. Вот и штаб дивизиона. Здесь узнал, что завтра атакуем немцев, пытаясь форсировать Вислу и закрепиться на том берегу, дальше пробиваться к восставшим. Уже подтянута 1-я польская армия. Она будет освобождать свою столицу, Варшаву. Только артиллерия, танки и авиация нашей Красной Армии. Будет трудно. Немцы (для подавления восстания) уже сосредоточили здесь несколько дивизий СС: «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», еще какую-то, много техники. Все дома на набережной заняты немцами и готовы к обороне. Как форсировать Вислу под плотным огнем? Одна или две батареи на нашем участке поставлены на прямую наводку по тому берегу. Артподготовка будет сильной, но вряд ли эффективной, ведь в зданиях легко сохраниться и подавить расположенные там огневые точки весьма затруднительно, а то и невозможно. В общем, многие, и я в том числе, не питали иллюзий насчет завтрашнего наступления. Кроме того, лобовой удар редко бывает успешным и требует много жертв. Уже тогда чувствовалось, что большинство считает наступление и восстание обреченным. Почему не ударили с «нашего» Магнушевского плацдарма на юге в обход Варшавы? Скорее всего, не успели подтянуть тылы и сосредоточить приличную группировку, обеспечить там надежные переправы. Да и при успешном наступлении надо было преодолеть больше сотни километров, а здесь вот она, Варшава, рядом, даже правобережная часть (Прага) уже занята.