Шрифт:
– По-моему, он какой-то не такой, – проводив машину взглядом, произнес Данька, потихоньку отходящий от всего случившегося. – Чего-то он недоговаривает! Конечно, он нас спас, только вот…
– Недоговаривает! – вспылила девушка. – Да он ни разу правды не сказал! Нет в Центре никакого такого «секретного отдела»! Уж мы бы знали! И спас он нас не из доброты – в нем ее ни капли нет. Правду говорили предки – от чекистов добра не жди! А как он на собаку твою смотрел: словно сожрать хотел!
Чтобы не пугать своего спутника, шаманка не сказала еще одной вещи. Что аура у их спасителя очень напоминает ауру несвежего мертвеца.
Глава девятая
ПРОРЫВ В НЕИЗВЕСТНОСТЬ
– Я уполномочен сделать официальное заявление!
– Внимательно вас слушаю, Стоящий-у-Тропы.
– Наша миссия выражает решительный протест по поводу действий одного из членов экспедиционного корпуса нетеру.
– О, это слишком громко сказано, «экспедиционный корпус»! Какой там корпус, всего-навсего группа наблюдения…
– Не все ли едино?
– Отнюдь, Стоящий, отнюдь. Экспедиционный корпус нетеру перестал существовать в этом регионе Вселенной пять тысяч лет назад. Вам ли не знать?
– Положим. И все-таки вернемся к возмутительному поведению вашего подчиненного.
– Кого вы имеете в виду?
– Того, кого именуют Охотником.
– Господин Сет? Что же он натворил на сей раз?
– Так вы не в курсе?
– Клянусь Великим Дуатом, нет!
– Проникновение в засекреченную зону, уничтожение опытного материала.
– Хотите сказать, биороботов, хурсарков? Разве вы ведете запрещенные исследования?
– Все в пределах конвенции. Итак, вы сами примете меры или требуется наше вмешательство?
– Охотник действовал самостоятельно, не поставив руководство в известность о своих планах. Так что…
– Я вас понял, благодарю.
– Не за что. Всегда готов к сотрудничеству.
– Товарищ полковник, к вам там академик какой-то! И еще этот, чукчанский… то есть эвенкийский министр за каким-то хреном приперся, извиняюсь за выражение.
В прежние времена Протопопова наверняка не преминула бы сделать адъютанту замечание за неуставные выражения, но сейчас она вполне его понимала.
Последние двое суток они провели как в лихорадке.
Сначала суета вокруг этой странной находки, режим повышенной готовности… Потом поздним вечером звонок из Кремля, выезд со всеми наличными офицерами по тревоге на аэродром, где уже грузилась в транспортники бригада специального назначения «Полярный Волк» – боевое ударное подразделение МГОП: почти тысяча отборных вояк (правда, немногие имели реальный боевой опыт – времена, слава Кришне, спокойные).
Затем полет в набитых людьми и техникой машинах за пять часовых поясов, сюда, на Подкаменную Тунгуску, в эту реликтовую республику. Ночное десантирование. И дальше – выставление оцепления, установка сигнализации и средств наблюдения, сооружение временных командных пунктов и казарм…
Только часа два назад все более-менее успокоилось.
Как выясняется, не для нее. А она уж думала немного вздремнуть.
Но внешне полковник никак не выдала своих эмоций.
– Академик? – только переспросила она. – Откуда тут академик?
По ее данным, никаких университетов и академий в радиусе нескольких тысяч километров не было и в помине. А ученые из Москвы должны были прибыть только завтра или послезавтра. Там у них в пути какая-то авария с самолетом приключилась, и теперь они добираются сюда на вездеходах. Кстати, еще один геморрой на ее несчастную зад… хм-хм… попу.
Общаться с интеллигенцией Мариелена Прекрасная не любила да и не умела. То ли дело люмпен-пролетариат или, на худой конец, военные. Там все четко. Ход мыслей и речевой поток направлен в одно русло. Никаких тебе шагов влево или вправо. С умниками не так. Слова внятного на допросах не выудишь. Все норовят «растечься мыслию по древу», как точно сказал о них один из древних авторов. (Пушкин, кажется.) Жаль, нет под рукой Кириешко. Вот тот дока по части раскалывания высоколобых очкариков. Так мастерски ведет допросы, что закачаешься. Но где он, этот капитан? Вот Шумерский доложил давеча, что дежурный принял странный звонок от человека, назвавшегося Кириешко. Все никак руки не дойдут, чтобы прочитать рапорт.
– Ладно, сейчас спущусь. Нет, пусть поднимутся сюда.
«Буду я таскаться по лестнице вверх-вниз, – подумала не без злорадства. – Если им надо, пусть сами таскаются – цацы такие».
На площадку наблюдательного пункта поднялись двое.
Первый – седой, вполне интеллигентного вида мужчина в широкополой шляпе, шортах и футболке.
Второй, плосколицый, скуластый и толстый, облачен был в строгий черный костюм, поверх которого, правда, была накинута расшитая малица (и это в такую жару!).